Поезд трогается, и тут же дверь в купе открывается. Миниатюрная блондинка застывает в проеме. Смотрит в упор. Опустив глаза, медленно скользит взглядом по моей шее, рукам. Кривит симпатичную мордашку, на которой написано: «Это что еще за урка?», и входить не торопится.
– Здравствуйте, – приветствую я.
А в ответ тишина.
Пожалуй, не буду договариваться с проводницей о пересадке.
Но у девушки свои планы на этот счет. Бросив на меня еще один пренебрежительный взгляд, она резко закрывает дверь.
Да ладно? Настолько отвратительные рисунки? Ну признаю, с шеей перебор. По молодости дураком был.
Я поднимаюсь и выхожу из купе. Даже интересно, что она скажет проводнице. А в том, что блондиночка пошла именно к ней, сомнений нет.
– Можно мне другое место? Не с этим уголовником…
– Каким еще уголовником?
– Там, во втором купе.
Я хлопаю себя по карманам в поисках сигарет, но потом вспоминаю, что забыл их в машине. Надо будет выскочить на ближайшей станции и купить.
– Пожалуйста… Я заплачу…
Даже не скрываю, что рассматриваю аппетитные формы, упакованные в синие джинсы и черную кожанку. Есть в девушке что-то… дурное. Села бы молча. Я же все-таки адекватный. Ну с татуировками. Зато общительный – последнее так и вовсе моя профессия.
– Можно не утруждаться, мест больше нет. Все выкуплены. Только эти остались, – облегчаю проводнице работу.
А если вдруг и есть свободные места, то я готов сам заплатить, чтобы недотрожку оставили со мной. Буду смущать ее до самого Сочи своим видом. Или какая у нее конечная станция?
– Может, поищете? Ну пожалуйста, – просит девушка тише. – Я замужем, а муж безумно ревнивый.
Проводница все же решает помочь. Но через несколько минут сообщает, что все места действительно раскуплены. Сезон.
– Все до единого?
– Все до единого.
Я приветливо улыбаюсь и жестом приглашаю вернуться в купе.
Недотрожка сцепляет челюсти и опять разглядывает мои татуировки. В это мгновение жалею, что до пояса не забил тело рисунками и не снял майку, когда зашел в купе. Обычно мне плевать, какое впечатление они производят, но реакция блондиночки забавляет.
– Я… я тут постою. – Она остается у окна напротив первого купе и демонстративно отворачивается.
– Ну постой. Когда надоест, приходи.
Дверь в купе опять открывается аж через полтора часа. Много же этой недотроге времени понадобилось, чтобы решиться. Или смириться. Я хочу съязвить, но она так нервно поправляет волосы, откидывая их назад, так суетливо осматривается, прежде чем снять кожанку, что решаю промолчать. А то бедолага всю ночь проведет в коридоре.