А вот Лида уйдет.
А я хотел поговорить.
Мне кажется это важным. Не хочу, чтобы Душка решила, что я ее избегаю. Что мне есть из-за чего ее избегать. И тем более, чтобы она избегала меня.
Я без понятия, что именно ей скажу. Рассчитываю сориентироваться на месте. Но сказать что-то необходимо. Особенно учитывая, что я выдал, когда сваливал от нее вчера ночью.
Стоит вспомнить свои слова, и уши горят как у школьника, которого вызвали к доске, а он не учил и несет какую-то чушь под злой хохот одноклассников.
Это было лишним, я чувствую сдавливающую горло вину словно удавку и хочу избавиться от нее.
Конечно, если я не успею, можно написать что-нибудь, но тогда я не увижу Лидиной реакции.
Да и я без понятия, что вообще можно ей написать.
"Прости, все было не "неплохо", а офигенно хорошо"?
Или "Я тебя, конечно, и правда поздравляю с этим знаменательным событием, но без сарказма. И спасибо за оказанную честь"?
Оказанная честь, бля…
Даже в моей голове это звучит до ужаса тупо. Представляю, как будет смотреться в смске.
Раздраженно фыркнув, дергаюсь на светофоре, стоит зеленому только вспыхнуть. Безотчетный мандраж нарастает в груди с каждым преодоленным метром. Ладони влажнеют, когда подъезжаю к клубу с офисными помещениями. Я нервничаю? Да…
Мне самому это странно, но меня будто знобит.
Без пятнадцати шесть. Нормально.
Подхватив стопку документов для бухгалтерии, выхожу из машины и пикаю сигнализацией. Кивнув охране, залетаю клуб, который в это время работает лишь на первом этаже в качестве ресторана, и, пройдя залы насквозь, по служебной лестнице поднимаюсь на третий этаж, где располагается офис.
Здесь первым делом избавляюсь от бумаг, отдав их секретарю, и только потом иду к небольшому кабинету в самом конце узкого коридора. У двери замираю на секунду, слепо разглядывая дверное полотно. Хочется сглотнуть, а в горле странно пересыхает. Ну трындец…
Как на экзамен. Хотя не помню, чтобы я сильно парился из-за экзаменов. Тем более так, как сейчас.
Длинно выдыхаю и одновременно распахиваю дверь. Взгляд вскользь ловит в фокус улыбнувшуюся мне Анжелику, сидящую за столом перед открытым ноутом, и стопорится на Лиде, вальяжно растекшейся по большому креслу-мешку.
Она совсем как моя внезапно приобретенная кошка.
Зеленые глаза озорно блестят, пшеничные локоны рассыпаны по плечам, одно из которых обнажено из-за слишком широкого ворота белой, кружевной футболки. Пухлые губы приоткрыты, и звук ее смешливого голоса еще звенит по кабинету – она только что что-то говорила подруге. Ровно до того момента, пока я не вошел.