Алан все это рассказывал с таким
видом, как будто это было пустяком. Меня же все это шокировало до
глубины души. Выходило, что отец устроил заговор и сместил самого
короля!
Брат отпил вино и поморщился.
– Если бы отец стал королем, одному
из нас достался Скалистый Берег, второму Мелиссар, ну а Даниэль
потом взошел на престол и сменил отца. Все сложилось бы идеально.
Теперь получится, что завтра Даниэль станет нашим князем. Мы все
ему произнесем слова клятвы, и нам с тобой уже ничего не светит. Я
вот лежу и думаю, когда брат меня попросит съехать: в этом году или
в следующем. Надо чем-то начинать заниматься, как-то определяться,
а мне в голову совершенно ничего не приходит. Я думал об одном,
теперь вот получается другое. Никак не могу свыкнуться с новым
положением.
Тут мне на ум приходит вопрос,
который стоило задать консильери. Вот только он у меня слишком
поздно появился.
– А не знаешь, Гро Райт не успел
подписать указ о передачи Мелиссара Даниэлю? Если он все-таки
успел, то Тебрион Имрич уже не вправе у него отобрать княжество
просто так. Только за тяжкий проступок.
– Понятия не имею. Да какая разница?
Отца нет, прежнего короля тоже нет. С кого спрашивать?
Алан отмахнулся и допил бокал вина.
Взяв бутылку, он налил остатки и поморщился. Поднявшись с кровати,
он вышел на балкон и крикнул гвардейцам позвать к нему Милли.
– А она тебе еще зачем?
– Как зачем? У меня вино закончилось.
Или ты на нее глаз положил? Зря. Она тощая и некрасивая. Это
называется дурным вкусом. Женщины должны быть красавицами. Тощих
страшилищ пусть берет кто-нибудь другой.
– Тогда зачем было ее совращать?
– Так она же была девственница. Не
то, что бы это меня заводило. Так, что называется, ради интереса
воспользовался.
Постучавшись, в комнату вбежала
Милли.
– Две бутылки вина… Нет, лучше тащи
три.
Девушка кивнула и убежала. Алан
взялся за остатки вина в бокале.
– Ты бы лучше не напивался. Даниэль
не отец. Он терпеть не будет, – посоветовал я.
– Вот обязательно было говорить под
руку? Еще больше настроение испортил! – вскипел брат и с силой
поставил на тумбу бокал, едва его не разбив.
Дело сделано. Теперь можно оставлять
брата в покое. Он уже не напьется и впредь будет осторожнее.
Я вышел в коридор. Идти к себе в
комнату по-прежнему не хотелось. Даниэль был занят с помощниками.
Алан коротал горе на пару с вином. А вот маме требовалась помощь.
Она хоть и уединилась в своей комнате, но я понимал, переносить
горе в одиночестве это хуже всего. К ней и нацелился.