— Спроси чего полегче, — промямлил
Иванов. — Я и в деньгах советских теряюсь... Сто двадцать — это
много или мало?
— Впритирку. Особо не разжиреешь, —
напарник шмыгнул носом, посмотрел на двери. — Начинаем допрашивать.
Скоро тётка в себя придёт...
Обойдя кресло сбоку, он приложил так
и не погашенную Печать к голове Рваных. Поначалу ничего не
происходило — мужчина по-прежнему оставался безвольной
человекоподобной куклой с едва бьющимся в груди сердцем.
— Древний совсем, — расстроенно
пробубнил Сергей, беря сидящего за запястье и вливая в чужое тело
немного Силы.
Сидящий от такой «донорской» помощи
заворочался, приходя в себя, заперхал сухим, дробным кашлем.
Приоткрыл глаза. Мутные, блёклые, слезящиеся, не соображающие.
— Уверен, что не соврёт?
— Нет, — признался Швец. — Это шеф у
нас разумом управлять умеет, а я ... максимум под контроль взять
ненадолго. Расчёт на слабоволие при таком полурастительном
состоянии. Хочу задать уточняющие вопросы и сравнить ответы с ранее
полученными. На нестыковках акцентировать внимание. Классика
допроса.
Распределение ролей показалось
инспектору бестолковым. Антон контролирует старичка, а он держит
его за руку и следит, чтобы фигурант не помер раньше времени. Вроде
и все при деле, а говорить неудобно. Тут глаза в глаза надо
общаться, ни на что не отвлекаясь.
— Меняемся, — коротко потребовал
Сергей. — Объясни принципы.
— Печать сама всё делает. Кладёшь
объекту на голову, дальше он становится управляемым и способным на
привычные для него, несложные действия. Идти, водить машину, если
умеет, прыгать. Думать — нет, почти не способен.
— А говорить?
— Попробуем. Отстань. Не знаю я что у
нас получится.
Из рта Никиты Михайловича вывалился
кончик желтоватого, слюнявого языка. Обеспокоившись, Иванов влил в
немощное тело новую порцию Силы, встал с другой стороны кресла,
положил обе руки на старческую голову, не забыв про Печать.
Напарник с нескрываемым удовольствием убрал ладонь с потной лысины
и скомандовал:
— Начали!
Очередная доза энергии Жизни
взбодрила Рваных. Мужчина распрямился, инстинктивно устроился
поудобнее, начал смотреть строго перед собой.
— Кто убил почтальоншу? — строгим,
прокурорским тоном задал основной вопрос призрак.
— Не знаю... — ответ вышел скрипящим,
монотонным, будто запись на музейном фонографе.