— Мы? Нормально. Привыкли
уже.
— Да, — вмешался Швец.
— Я как из особняка вернулся, первым делом
об увиденном доложил. Жуткое, я вам скажу, зрелище там
развернулось. Викторию Егоровну как раз закончили развязывать. Она
и кричать ни на кого не стала —
испереживалась вся. Выгнала челядь, прошла в спальню, села
у столика с косметикой, уставилась в зеркальце
и плачет. Горько так, медленно... Возьмёт румяны —
отложит. Баночки перебирает, скляночки всякие женские. Пальцем
к щеке притронется — и замрёт. Словно
не на себя смотрит. Глаза круглые, не моргает.
Страшно ей... Ты зачем у тётки пять лет жизни отнял?
Совсем сбрендил? Это ещё шеф не узнал...
Сергей отмахнулся.
— Никто у неё ничего
не забирал. Я, когда колдовству самообучался, додумался, как
из человека жизненную силу откачивать. Не до смерти,
а так... чтобы вырубить. Тогда эффект и заметил.
Вырубать, как ты видел, не стал. На понт взял.
На арапа. На пушку. Через неделю у неё всё пройдёт.
И рожа покрасивеет, и кожа разгладится. Но она это
на косметику спишет и процедуры. А пять лет эти...
никто не знает, когда кто умрёт. Пусть ходит
и боится. Я Карповичу об этом сразу доложил, пока
ты отсутствовал.
— Не будет бояться, —
с ноткой печали заметил Швец. — Наш главный
ей воспоминания стёр за последние сутки, ещё и велел
подручным позвонить, отменить охоту на Валюхину... Так что зря
мы эти танцы с бубном устраивали.
От такого заявления хозяин
квартиры откровенно расстроился. Хлебнул пива, покрутил
в руках кусочек тарани, отложил в сторону, собираясь
с мыслями. После ответил:
— Не зря. Правильно
сделали. Сам посуди — заявись ты сразу к шефу
с проблемой, как бы это прозвучало? «Дорогой наш Фрол
Карпович! — тонко, ни разу не похоже на Антона,
загнусил он. — Я хотел миллион с тётки содрать,
а получил охоту на ни в чём не повинную
женщину. Не ругайте, пожалуйста. Разгребите за мной!» Как
думаешь, чем бы твои покаяния закончились?
Напарник не знал, что ответить,
и сидел молча, внимательно изучая содержимое своего бокала.
А Серёга не успокаивался. Продолжал наносить удары
по больному:
— Мы же красиво дело
сделали. От денег отказались, когда предлагали, напрямую
ничего не требовали. Жизни и здоровью не угрожали.
Ситуацию разрулили, как сумели. По факту доложились.
Замалчивать происшествие не стали. Попробуй — придерись!
Не раскисай! Опрокинь ещё бокальчик!