— Это да...
Пока курили, глядя в хвост
по змеиному втягивающейся в ворота процессии —
подъехал новый катафалк, за которым начали пристраиваться
автобус и легковые автомобили. Не успели новоприбывшие
провожающие в последний путь выбраться наружу — вдали
показался ещё один автомобиль с ритуальной чёрной полосой.
— Н-да... мрёт народец, —
философски заявил Антон. — Прямо конвейер какой-то.
— Так и город-миллионник,
а кладбищ всего три. Потому и движ постоянный
идёт, — посматривая по сторонам, ответил инспектор,
а после предложил. — Давай по центральной аллее
прогуляемся. Говорят — там как в музее. Статуи всякие,
надгробия от лучших архитекторов... Неохота мне, если честно,
на всё это смотреть. Попозже вернёмся. Если бес
не придёт — предлагаю по домам разбегаться.
Воспитанно затушив окурок
и отправив его в урну, Швец быстрым шагом подошёл
к двери, подёргал её, будто нужный им бес
в своей человеческой ипостаси мог просочиться мимо них через
окно или вентиляцию. Чуда не произошло. Замок по-прежнему был
заперт.
— Пошли.
Позвякивая пакетом, друзья
направились к входным воротам, за которыми
от основного пути в земное царство мёртвых ответвлялась
широкая, ухоженная аллея.
У самого входа внимание
инспекторов зацепилось за ещё одну, редкую в наши дни,
картину. На парковке, у кладбищенской ограды, мирно
соседствовали древний, с гнилыми порогами «Москвич»
и «Мерседес» представительского класса, за ними —
пара люксовых внедорожников и уставшая, цвета болотной тины
«ГАЗель».
Такой вот разношёрстный автопарк
против воли навевал тоскливые в своей банальности мысли
о том, что и у богатых, и у бедных один
путь — на два метра под землю.
Вслух никто ничего не сказал,
однако, переглянувшись, друзья поняли друг друга без слов.
***
Люди не врали. Напоказ
вычищенная, центральная аллея кладбища действительно напоминала
выставку профессиональных скульпторов как минимум государственного
масштаба.
Скорбящие, словно живые, ангелы;
монументальные памятники; целые мемориальные комплексы
из полированного гранита; бронзовые изваяния; вдумчивого
дизайна кресты. И неизменные даты рождения и смерти
на разномастных табличках. Подсознательно Иванов принялся
высчитывать, кому сколько было отпущено на этом свете.
Получалось по-разному. Одним —
слишком мало, другим... да тоже мало. Просто больше, чем
первым. Что бы люди не говорили, но умирать не хочет
никто, ни при каких обстоятельствах. Все хотят жить,
и как можно дольше. Потому жизни всегда не хватает.