Однажды я просто зашла в этот бутик – в то время я считала каждую копейку и носила трусы «на каждый день недели», – чтобы посмотреть, как выглядит шикарная одежда, на которую у меня никогда не было средств. Там со мной познакомилась Глория – по чистой случайности я грамотно подсказала девушке, которая не могла выбрать платье; видимо, тогда я одевалась так плохо, что меня легко можно было спутать с консультантом. Глория увидела это и на свой риск предложила мне место продавца-консультанта. И похоже, не прогадала. По ее словам, она сразу увидела во мне вкус и потенциал. Я ей до сих пор не верю, но соглашаюсь, ведь это лучшая похвала.
С этими мыслями я провожу по губам прозрачным блеском и надеваю кожаные сапоги, которые приобрела в бутике Глории. Нет, все-таки я люблю свою работу, поэтому готова вставать в шесть утра, чтобы приходить вовремя. Так что завтра (или послезавтра) я уж встану – обгоню солнце, которое всегда будит меня своими теплыми лучами.
Когда я уже готова к выходу, в последний раз смотрю в зеркало и бросаю взгляд на подругу. Она дергает ногой – значит, переживает.
– До вечера, Эми! И прости, что накричала. Ты меня знаешь, – пожимаю плечами я.
Да. Все, кто жил со мной, знают, насколько я вспыльчивая – особенно мама. Порою я даже предупреждаю новых знакомых, что если начну кричать, то лучше просто промолчать, потому что потом я сама успокоюсь и пойму, какой занозой в заднице была.
Когда выхожу на улицу, Сиэтл встречает меня дождем. Крупные капли медленно падают с неба, намереваясь намочить все улицы, словно те превратились в пустыню. Я не расстраиваюсь, ведь дождь в феврале не такая большая редкость. Поэтому просто натягиваю капюшон и иду дальше, не обходя лужи, потому что даже на это времени нет – важна каждая чертова секунда.
Смотря на серое небо и стекающие по стеклам зданий капли, сразу же вспоминаю, как в детстве во время дождя бегала по зеленой траве, наблюдая за птицами, которые умывались под потоком ливня. Они радовались ему, ведь в тот месяц дождь заставил себя ждать. Маленькая я удивилась, что птицы радуются какому-то дождю. Они пели, даже танцевали – их ликование было такое яркое, что я начала наблюдать за ними. Не поверила, что это настоящие птицы, ведь чему тут радоваться? Дождь – это всего лишь дождь. Дерево – всего лишь дерево, и таких миллионы, как и капель, падающих с неба (хотя их, конечно, намного больше, но тогда я даже не знала таких чисел).