– Жаль, что не сбила. Может, перестала бы опаздывать, – улыбается та. Да, Франческа любит черный юмор, но, к сожалению, юмор – не ее фишка. Но я никогда не говорю ей об этом – просто слушаю и иногда подыгрываю. Как бы там ни было, явно не мне учить ее шутить.
– Кстати, мне помог какой-то мужчина, – задумчиво начинаю я, переносясь в тот момент, когда меня буквально обокрали зеленые глаза, забрав на секунды всю панику и тревогу.
– О, неужели это начало нового твоего романа?
– Да погоди!.. В смысле, он был такой странный.
– Это Сиэтл, здесь определенно есть такие люди, – пожимает плечами та.
– Да, но он… Даже не знаю, – вздыхаю я. – Такое ощущение, что я видела его раньше, но не обращала внимания. Странное чувство.
– Будто бы тебе стерли память? Дежавю?
– Да, что-то типа такого! – восклицаю я.
Франческа прислушивается ко мне, обратив все внимание моему рассказу.
– У меня тоже такое было… Как-то увидела девушку – и ее я определенно знала, но не могла вспомнить… Хотя сейчас я ее больше не вижу, да и лицо уже забыла. Так что просто забей, бывает, – машет рукой Франческа, вытерев влажной салфеткой кассу.
Я киваю, но скорее машинально, потому что в голове все еще обдумываю эту ситуацию, хотя понимаю, что Франческа права.
Меня прерывает высокая девушка с миниатюрной черной сумочкой и на высоких каблуках. Она обращается ко мне с просьбой, чтобы я показала ей новую коллекцию, после чего натягиваю улыбку и иду вместе с ней к витрине, заметив, что та хромает, словно у нее мозоли. И с этого момента я погружаюсь в работу, забыв обо всем на свете – даже о завтраке, который пропустила.
Закончив работу в районе семи часов вечера, я еду домой, уже заранее чувствуя в носу запах свежего пирога с творогом с золотистой корочкой. Дело в том, что каждый раз, когда происходят некоторые ссоры, как утром, то Эми делает на вечер пирог, который мне так нравится. Эта традиция появилась, когда однажды я пришла очень злой и расстроенной, а подруга в тот вечер как раз приготовила творожный пирог – просто так. Ну, я его съела и сразу успокоилась, после чего Эми заявила, что с этих пор всегда будет задабривать меня именно пирогом. Помню свою улыбку, которая отражалась в зеркале.
И когда я открываю дверь, в нос и вправду врезается приятный аромат, от которого у меня текут слюнки. Я торопливо снимаю обувь и верхнюю одежду, стряхивая ту от воды в прихожей, потому что улица все еще в объятиях дождя. В зеркале вижу, что у меня размазалась тушь, но уже плевать.