Несмотря на ситуацию, я усмехнулся. Даже больная, она думала в категориях контента.
– Разрешите войти? Для… эм… мониторинга ситуации.
– Входите, только предупреждаю – тут зона бедствия.
Я осторожно толкнул дверь и замер. Анна лежала на кровати, закутанная в одеяло как в кокон, и выглядела… совершенно обычной девушкой. Никакого макияжа, волосы растрепаны, старая пижама в мелкий горошек, красный нос. Никакого гламура, максимум человечности.
И почему-то именно в этот момент я понял, что она красивая. По-настоящему красивая, без всех этих блогерских фильтров и постановочных поз.
– Как плохо? – спросил я, подходя ближе и стараясь сохранить профессиональную дистанцию.
– По шкале от "лёгкое недомогание" до "последний день на земле" – где-то "хочу в кому до полного выздоровления", – прохрипела она и попыталась улыбнуться. Получилось жалко.
– Температуру измеряли?
– А зачем? И так понятно, что высокая. Чувствую себя как батарея отопления.
Я автоматически протянул руку к её лбу, но остановился на полпути. Контракт. Границы. Профессиональные отношения.
– Ты же архитектор, а не врач, – заметила она, видя мою неуверенность. – Но раз уж взялся за техническое сопровождение больного…
Её лоб был действительно горячим. Я невольно задержал ладонь дольше необходимого – кожа мягкая, почти детская. Несколько прядей волос прилипли к влажным вискам.
– Высокая, – констатировал я, убирая руку. – Нужно принимать меры. План действий: жаропонижающее, обильное питьё, покой. Я схожу в аптеку.
– Максим, – она попыталась приподняться на локтях, – ты же не обязан… Контракт не предусматривает…
– Контракт предусматривает совместное проживание девяносто дней, – перебил я. – Трудно жить с человеком, который загнулся на пятый день от недостатка ухода.
Она фыркнула – звук получился сиплый, но искренне весёлый.
– Загнулся? Ты, кстати, иногда говоришь очень по-человечески. Не всё время как архитектурный справочник.
– Болезнь располагает к откровенности. С обеих сторон.
Пока я ходил в аптеку (двадцать минут на поиск ближайшей, ещё десять на разговор с чрезвычайно заботливой аптекаршей, которая выяснила мой семейный статус, род деятельности, диагноз "подружки" и даже уточнила, не хочу ли я заодно презервативы – "для полного выздоровления, молодой человек"), я думал о том, как странно видеть Анну просто Анной. Без камер, без постановочной жизнерадостности, без необходимости каждую секунду быть "на сцене".