…
Взявшись за руки, они спустились с Троицкого моста, повернули направо и пошли в сторону Зимнего дворца. На набережной гуляло много людей, словно сейчас не полночь, а ранний вечер. В этот период в северную столицу приезжает самое большое количество туристов в году. Всему виной ее белые ночи.
Теплоход уже стоял на пристани. Проходила посадка пассажиров на лайнер, которые тоже хотели увидеть развод мостов. В кафе, на открытой палубе теплохода, они нашли удобное место для обозрения. Легкий ветерок трепал длинные волосы Анны. Шляпку пришлось снять, так как она чуть было не улетела за борт, но ее успели поймать за голубые ленты. Шампанское пузырилось в бокалах, и мороженое таяло, но нельзя было оторваться от удивительного вида раскрывающихся крыльев Дворцового моста.
Вот они уже проплывают мимо Петропавловской крепости и под Троицким мостом, по которому час назад прошли. Две стороны моста плавно поднимаются в противоположные стороны. Далее теплоход плывет мимо Летнего сада, под Литейным мостом, мимо Смольного собора и под Большеохтинским мостом. Сочетание света фонарей на набережных, бликов воды и неспешного разведения пролетов мостов создает вокруг какую-то магическую атмосферу, наслаждаться которой можно бесконечно.
Принесли зеленый китайский чай в белом фарфоровом чайничке. Иван с Анной молча пили чай, каждый думал о чем-то своем. Тишина. Звезды. Мысли. Вдруг Аня открыла чайничек и достала оттуда зеленый листик, чудом сохранивший свою форму, поднесла его к губам и, вдыхая терпкий, вяжущий аромат, тихо прошептала: «Соскучилась по тебе, родной. Подожди совсем немного, скоро буду». Она шептала это сквозь чайный китайский листик, закрыв глаза, словно читала мантру далекому Китаю! Иван наблюдал за ней и понимал ее порыв, но не стал ни о чем расспрашивать: он ревновал ее к Китаю.
– Это мой самый драгоценный китайский чай Улун. Китайцы считают его «императором чайного мира». Он особенно популярен среди любителей чайной экзотики и обладает вкусом, который отличает его от других чаев. Раз отведав такой чай, запомнишь на всю жизнь. Улунский чай считают самым крепким: тонизирующих веществ в нем больше, чем в кофе. Но, увы, чай умеют заваривать только в Китае. Здесь не такой вкус, – прихлебывая горячий чай, рассуждала Анна. – Как-то в Гуанчжоу на бизнес-форуме я сидела рядом с китайским художником. Презентовали китайский чай, а название чая на упаковке иероглифами искусно прописал этот художник. Разговорились с ним про живопись. Он показал мне фото своих картин, где красивым каллиграфическим почерком выводились изречения или стихи, которые художник сочинил сам или заимствовал из классической литературы. Сочетание пейзажной живописи и поэзии меня очень впечатлило. Эти искусства настолько проникнуты общими идеями и чувствами, что составляют почти единое целое. Художник мне еще раз объяснил, что китайские стихи дополняют живопись, раскрывают ее скрытый смысл, сообщают ей дополнительную образность. Китайские художники не только эмоционально обогащают свои произведения стихами, которые еще более расширяют сферу зрительных образов, а иероглифы вписывают в картину с таким мастерством и блеском, что придают ей законченность, дополнительную красоту и остроту чувств. Остается только созерцать эти произведения искусства, где характер и душа китайского народа сливаются воедино. Ваня, что ты молчишь? Тебе понравился чай Улун?