Молотов, слегка заикаясь, но уверенно, выкрикивал слова толпе рабочих, собравшихся во дворе завода:
– Мы отбиваемся от эксплуататоров всего мира! Ведь сейчас решается мировой вопрос – кто кого! Или мы победим гидру империализма, и коммунизм придет в ваши дома вместе с наукой, изобилием и миром. Или контра зальет Россию нашей с вами кровью, товарищи! Еще немного выдержки, еще немного терпения! И в это время вы, товарищи, проявляете несознательность! Паровозов и вагонов вами построено меньше, чем строилось при царе! И даже ремонтируете еле-еле!
– Тогда кормили лучше, – крикнул кто-то из толпы. Она загудела, как заводской гудок. «А товарищей наших за что пересажали!» «И сколько рабочий класс еще голодать будет!» «Для кого революцию делали – для немцев?!» «Долой!»
Молотов вспомнил, как всего год-другой назад радовался он, когда вышли на улицы Петрограда голодные, обездоленные рабочие, когда побратались они с солдатами, когда рухнула старая власть и стала создаваться новая. Как он шел в радостной эйфории с колонной рабочих, выкрикивающих «Долой!» И вот теперь он на противоположной стороне. Теперь ему нужно заставить рабочих трудиться за скудный паек. Теперь ему кричат «Долой!» Но он не отступит, как царские приспешники. Большевики своего добьются…
В наше время, когда с высоких трибун проповедуются ценности и идеи, против которых в юности боролся Молотов, революцию 1917–1922 годов пытаются представить исторической случайностью, злонамеренной акцией врагов России (к числу которых, разумеется, и сам Молотов относился). Однако нужно быть либо наивным, либо чрезмерно идеологизированным человеком, чтобы принять версию, будто империя могла рассыпаться в результате ловкой интриги. Уже революция 1905–1907 годов показала, какой остроты достиг социальный кризис в стране в начале ХХ века. Кризисы в то время было принято называть «вопросами», и их было множество: аграрный вопрос, рабочий вопрос, национальный вопрос, вопрос о власти – анахроничное сохранение самодержавия, неорганично сочетаемого с маловластными представительными органами. И с таким «гордиевым узлом» проблем, который первая революция не распутала и не разрубила, император вступил в мировую войну. А она уже обострила ситуацию до предела. Конструкция империи на третий год войны уже не выдерживала нагрузку. Недовольны были не только «низы», но и «верхи». После поражений 1915 года даже лояльные депутаты-октябристы, не говоря о кадетах, перешли в оппозицию и стали шушукаться с генералами о необходимости создания настоящей конституционной монархии как в Великобритании. Но разговоры об аккуратном дворцовом перевороте не воплотились в жизнь. Вперед вышли рабочие и солдаты, смешав планы элит и предоставив невероятные прежде шансы радикалам из низов, таким как Вячеслав Скрябин, в 1917 году ставший Молотовым.