По подсчетам С. Г. Струмилина, основанным на данных продорганов Петрограда, энергоемкость суточного пайка составляла в ноябре 1917 года 1241 калорию, в декабре – 1162, в январе – 771, в феврале – 612, в марте – 1082, в апреле – 1023, в мае – 899. Притом, что для поддержания жизни требуется не менее 2300, а для работы средней интенсивности – 3100 калорий[160]. Остальное приходилось добирать покупками на рынке, своими заготовками, помощью из деревни. Работали общественные столовые, правда, с очень скудным рационом. Но цены росли так быстро, что доход рабочего позволял обеспечить его семью с рынка только дня четыре[161].
Продовольственный аппарат продолжал по инерции работать несмотря на саботаж части работников продовольственных управ. В ноябре было собрано 33,7 млн пудов хлеба, в декабре – 6 млн (уровень, который потом придется выдавливать из крестьян с кровью), в январе – 2, в апреле – 1,6, в мае – 0,1, в июне 1918 г. – 21 тысячу[162]. Крестьянин не хотел отдавать хлеб «за бумажки», тем более «пролетарской партии». Ему нужна была промышленная продукция. Но ее производство упало, и такие управленцы, как Молотов, не смогли с этим ничего поделать.
В мае в Петроград пришел уже полноценный голод. Для того, чтобы обеспечивать паек в 500 грамм хлеба в день, город должен был получать 2000 вагонов в месяц. А в апреле прибыло 550 вагонов. Можно было бы обеспечить и этими вагонами 100 грамм в день (голодная норма), но власти распределяли это продовольствие неравномерно, и начались перебои даже с этим скудным пайком[163].
После нескольких дней отсутствия хлеба в Колпино, где располагался крупный Ижорский завод, толпа женщин пошла 9 мая к Совету. Там началась перепалка, на предприятии дали гудок, чтобы созвать рабочих. Красногвардейцы стали стрелять и ранили несколько человек. Вечером рабочие собрались на митинг, после которого Красная гвардия вновь открыла огонь. Были раненые и один убитый рабочий. Начались аресты[164]. Три дня завод бастовал.
Вслед за ижорцами замитинговали обуховцы, путиловцы и другие. События напоминали февраль 1917 года, только теперь Молотов был на стороне «душителей» голодных масс и народных свобод. Остроты ситуации добавили волнения матросов, начавшиеся 11 мая в Минной дивизии Балтфлота. Впрочем, моряки не предприняли практических шагов к свержению Северной коммуны. Их выступление, продолжавшееся до июня, было не восстанием, а политической демонстрацией. Власть большевиков в Питере шаталась, настроение в «Астории», в том числе у Молотова, в эти дни было неважное. На востоке и юге страны разгоралась широкомасштабная гражданская война, продовольственная диктатура, введенная в мае, пока не давала результата.