– Поссорился с начальником, – коротко отвечает Пиннеберг.
Ягненок хочет расспрашивать его и дальше – она чувствует, что здесь кроется бездна, но предпочитает промолчать. Теперь, когда они официально поженились, у них есть время.
Он, похоже, тоже только что об этом подумал:
– Твоя мама, должно быть, давно дома, – говорит он.
– Да, – отвечает она. – Мама сердится, поэтому она и не пошла нас провожать. «Дрянь, а не свадьба», – сказала она, когда мы выходили из ЗАГСа.
– Значит, сэкономит деньги. Терпеть не могу все эти праздные посиделки с сальными шуточками.
– Конечно, – говорит Ягненок. – Но маму это бы позабавило.
– Мы не для того поженились, чтобы твою маму развлекать, – говорит он сдержанно.
Пауза.
– Слушай, – снова начинает Ягненок, – мне ужасно интересно, как выглядит квартира.
– Ну что ж, надеюсь, она тебе понравится. В Духерове не такой большой выбор.
– Ну же, Ганнес, опиши ее мне еще раз.
– Красивое место, – говорит он и рассказывает то, что уже не раз говорил: – Я уже говорил, что она находится на самой окраине. Можно сказать, на природе.
– Это мне как раз и нравится.
– Это настоящий многоквартирный дом. Каменщик Мотес построил его там, надеясь, что и другие тоже потянутся, застроят эту территорию позже. Но никто больше там не построился.
– Почему?
– Не знаю. Людям могло показаться, что место слишком глухое – двадцать минут от города, далековато, да и мощеной дороги нет.
– Так, теперь о квартире, – напоминает она ему.
– Да, так вот, мы живем на самом верху, у вдовы Шарренхёфер.
– Какая она?
– О боже, ну что я могу сказать… Она живет очень скромно, хотя бывало и лучше, но инфляция… В общем, она мне много жаловалась…
– О боже!
– Она же не будет всегда жаловаться. И вообще, может, мы не будем заводить новых знакомств? Мы ведь с тобой не очень разговорчивые. Нам не нужно общаться с другими людьми. Нам и друг друга достаточно.
– Конечно. Но если она будет навязчивой?
– Не думаю. Она достойная пожилая дама, совершенно седая. И она ужасно боится за свои вещи, так как это память о ее покойной матери, и мы должны всегда осторожно садиться на диван, потому что пружины в нем старые, хоть и рабочие, но могут и не выдержать.
– Запомнить бы, – говорит Ягненок с тревогой. – Когда я радуюсь или грущу или я вдруг захочу заплакать, то не смогу думать о старых, но все еще рабочих пружинах.