– Вы, наверное, думаете, что я не понимаю, в чем дело, – невозмутимо сказала она. – Вот уже две недели я стою здесь и жду. Я думаю, она мне что-то скажет, я думаю, что вот скоро она познакомит меня с этим парнем. Я сижу здесь и жду. – На секунду она замолчала, чтобы перевести дух, и продолжила: – Моя Эмма – девочка хорошая, не какая-нибудь грязь под ногами. Она всегда была веселой. Слова плохого никому никогда не сказала, и вы решили ее опозорить?!
– Нет, нет! – испуганно зашептал Пиннеберг.
– Ну конечно! Нет! – кричит госпожа Мюршель. – Нет! Однако! Я жду. Уже две недели жду, когда она отдаст свое белье на стирку – и ничего! Как вам это удалось, а?!
Пиннеберг не мог этого сказать.
– Мы ведь еще молоды, – мягко ответил он.
– Ах ты, – женщина еще сильнее рассвирепела, – девочку мою на такое подбил. – И она снова закричала: – Свиньи вы, мужики! Все свиньи! Тьфу!
– Мы поженимся, как только уладим все формальности, – объясняет Пиннеберг.
Фрау Мюршель отвернулась к плите. Жир в сковородке продолжает шипеть.
– Кто вы вообще такой? Можете ли вы вообще жениться? – спрашивает она уже спокойнее.
– Я бухгалтер. В зерноторговой компании.
– Служащий, значит?
– Да.
– Я бы предпочла рабочего, – фыркает она. – А сколько вы зарабатываете?
– Сто восемьдесят марок.
– С вычетами?
– Нет.
– Это даже хорошо, – говорит женщина, – что не так уж и много. Я просто хочу, чтобы моя девочка не зазнавалась. – И снова злым голосом: – Не думайте, что у нее есть приданое. Мы пролетарии. У нас ничего нет. Только немного белья, которое она сама купила.
– В этом нет необходимости, – говорит Пиннеберг.
Вдруг женщина снова сердится:
– У вас тоже ничего нет. Вы не похожи на того, кто экономит. Если ходишь в таком костюме просто так, значит, за душой ни гроша.
Пиннебергу не нужно признаваться, что она почти попала в точку, потому что в этот момент наконец возвращается Ягненок с углем. Она в прекрасном настроении:
– Заела она тебя, мой бедный мальчик? – спрашивает она. – Мама – настоящий чайник, всегда кипит.
– Не дерзи, – ругается старуха. – иначе получишь по заднице. Иди в спальню и переоденься. Мне нужно будет переговорить с твоим отцом наедине.
– Хорошо, – отвечает Ягненок. – Ты уже спрашивала моего жениха, любит ли он картофельные оладьи? Сегодня день нашей помолвки.
– Убирайтесь! – кричит госпожа Мюршель. – И чтобы дверь не закрывали, уж я прослежу, чтобы вы не наделали глупостей.