Зеленый луг неустанно расширялся – повсюду росли новые, более удобные для жизни дома, как деревянные, так и каменные. Увы, любое строительство вело к вырубке лесов, что сразу изменяло облик местности. Тем не менее даже с появлением каменных построек поселок сохранял свой сельский, неспешный характер – о настоящей урбанизации речи пока не шло.
В условном центре Зеленого луга большинство домов из года в год снимались одними и теми же постояльцами либо же (как в случае доктора) принадлежали им полностью. В отличие от избушек, что стояли на удалении от станции, на окнах здешних домов нельзя было встретить наклеенных бумажек о сдаче внаем. Обитатели их спали не на набитых соломой тюфяках или перинах, где «каждая пушина по три аршина», а в своих мягких и удобных постелях. Еду готовили и самовары ставили не крестьяне-арендодатели, а прислуга или бедные родственники, приехавшие погостить на лето. А вот перед лицом какой напасти все дачники, вне зависимости от статуса или дохода, были равны – так это комары. Мелкие жужжащие кровопийцы вылетали на охоту за свеженькими и некусаными петербуржцами целыми стаями, особенно лютуя вечерами и ночами. Но такую цену можно было и заплатить за возможность сбежать от Петербурга и его ужасного фабричного воздуха с антисанитарией.
Василий Оттович спустился по ступенькам крыльца и остановился в раздумьях: куда отправиться сначала. Уловив легкий соленый аромат, принесенный ветерком, он быстро решил сперва прогуляться по променаду вдоль моря. Купаться он сегодня не собирался. Не то чтобы его пугала температура воды. Доктор, обладая отменным здоровьем и феноменальной дисциплиной, находил подобные ледяные ванны исключительно бодрящими (напомним, что плескаться в Финском заливе в начале мая решались лишь самые отчаянные смельчаки). Но все же начинать с такого отдых? Решительно не лучшая идея! А вот пройтись по малолюдной с утра аллее меж сосен, наслаждаясь плеском волн, – наимилейшее дело.
Однако именно здесь Василий Оттович впервые наткнулся на след горя, злобы и разрушений, оставленный ураганом по имени Вера Павловна Шевалдина.
Дело в том, что в начале променада стояла беседка, столь любимая отдыхающими. В ней любовались рассветами и закатами, укрывались от непогоды, собирались на пикники, а уж сколько признаний в любви повидал павильон – и не счесть. Словом, уголок счастья. Поэтому, заметив на лавочке женскую фигуру и подойдя поближе, Фальк никак не ожидал услышать громкие рыдания.