Но с другой стороны, мне было страшно. Страшно, что внимание герра Эйнштейна вскружит мне голову, страшно переступить какую-то невидимую грань, сделать рискованный шаг к тому, чтобы стать той, кем я мечтала стать.
– Спасибо, но я не могу, герр Эйнштейн. Приношу свои извинения.
– Может быть, в другой раз?
– Может быть.
Я повернулась и пошла к пансиону.
Уже удаляясь, я услышала за спиной голос Эйнштейна:
– А пока у нас остается музыка!
Ощутив в себе необычную смелость – как будто я не столько дама, сколько его коллега-ученый, – я бросила через плечо:
– Что-то не припомню, чтобы я вас приглашала!
Герр Эйнштейн рассмеялся:
– Вы же сами сказали – я не из тех, кто ждет приглашений!
9 и 16 июня 1897 года
Цюрих, Швейцария
Мы с Ружицей вышли из «Conditorei Schober» и зашагали рука об руку по Напфгассе. Послеполуденное солнце, подернутое дымкой, мягко подсвечивало здания сзади и бросало искрящиеся отблески на витрины всех магазинов, мимо которых мы проходили. Мы обе довольно вздохнули.
– Очень вкусно было, – сказала Ружица. Вчера вечером, после ужина, мы с ней сговорились попробовать кофе, горячий шоколад и торты в «Conditorei Schober». Знаменитое кафе-кондитерская располагалось между Цюрихским университетом, где училась Ружица, и Политехническим институтом, и мы грезили о его чудесных лакомствах с тех самых пор, как узнали о его существовании от фрау Энгельбрехт. Элен с Миланой отказались присоединиться к нашей экскурсии: они, во-первых, предпочитали сладкому соленое, а во-вторых, не были склонны к легкомысленным приключениям, которых всегда искала Ружица. Я сама себе удивилась, когда согласилась пойти с ней.
– У меня до сих пор во рту вкус карамели и грецких орехов от «энгадинер нусстортли», – сказала я. Это был мой выбор – знаменитый бисквитный торт, славящийся своей декадентской начинкой.
– А у меня – вкус марципана и сардинского торта, – отозвалась Ружица.
– А вот второй мильхкафе пить не стоило, – сказала я, имея в виду крепкий кофе с молоком, который я обожала. – Я так наелась, что, пожалуй, придется расстегнуть корсет, когда вернемся в пансион.
Мы захихикали при мысли о том, чтобы явиться на ужин у фрау Энгельбрехт с расстегнутым корсетом.
– Думаешь, придется? Что же тогда обо мне говорить? Я-то еще и второй десерт заказала. Не смогла устоять перед «люксембургерли», – сказала Ружица. Изысканные сладости – миндальные печенья – были представлены в богатом ассортименте и, по словам Ружицы, были такими воздушными и легкими, что просто таяли во рту. – Может быть, это и хорошо, что дома, в Шабаце, нет ничего похожего на «Conditorei Schober». Воображаю, каким пончиком я бы приехала сюда, в Цюрих.