И главное – не думал о работе. Совсем. Телефон включал раз в неделю, чтобы родители знали, что жив. Почту не проверял принципиально. Мессенджеры удалил ещё в аэропорту Домодедово.
Первый месяц испытывал что-то вроде ломки. Руки сами тянулись к телефону, в голове постоянно всплывали рабочие задачи. Казалось, что без него всё развалится, серверы встанут, клиенты разбегутся. Но постепенно отпустило. И он понял странную вещь: мир прекрасно обходится без его постоянного контроля.
Второй месяц принёс умиротворение. Он перестал планировать дни, начал жить текущим моментом. Сидел в кафе, смотрел на людей, размышлял о жизни. Читал Сарамаго в оригинале – медленно, со словарём, но с каким удовольствием!
Третий месяц… Третий месяц он понял, что не хочет возвращаться. Не хочет в офис, не хочет к бесконечным совещаниям, не хочет решать проблемы, которые через год будут казаться несущественными. Хочет жить просто и осмысленно. Но виза заканчивалась, деньги тоже, и самое главное – он понимал, что бегство – не решение. Нужно что-то менять в самой жизни, а не убегать от неё.
Так он и летел обратно – с багажом впечатлений, банкой португальских консервированных сардин для мамы и твёрдым намерением что-то изменить в своей жизни. Что именно – пока не знал.
II
Граница – это всегда театр. Декорации одинаковые: серые кабинки, приглушённый свет, запах дезинфекции. Актёры тоже типовые: усталые пограничники и волнующиеся пассажиры. Роли давно расписаны: одни проверяют, другие проверяются. Сценарий предсказуем: вопросы, ответы, штамп, «проходите».
Но иногда случается импровизация.
Александр встал в очередь к стойке номер семь. За стеклом сидела женщина лет сорока – не старая, но уже с той особой усталостью, которая накапливается годами монотонной работы. Короткие тёмные волосы, строгая форма, отработанные движения. Взяла паспорт у стоявшего перед ним дедушки, быстро пролистала, посмотрела в экран компьютера, штамп – и «проходите».