– Пора ехать, – бурчит он, подходя ближе.
Я, широко расставив ноги, скрещиваю на груди руки.
– Не хочешь сказать «пожалуйста»? Или лучше «Мой бэтмобиль ждет вас, юная леди».
С порывом ветра доносится гул. На мгновение кажется, что к нам едет машина: какая-то развалюха без глушителя.
Но нет.
Это Бэтмен рычит.
Я отступаю, а он хватает меня и одним махом закидывает на плечо. В живот больно впечатываются твердые мышцы. Даже не знаю, чего хочется в этот миг сильнее: застрелить его или от души облевать ему спину.
– Охренел? А ну живо меня отпустил!
Я колочу по нему руками, но это бесполезно – как и корчиться, ругать его на все лады и подсовывать ему под ноги сумку в надежде, что он запнется и упадет.
– Как скажешь, Барби.
В следующий миг я оказываюсь сидящей в багажнике машины, свесив ноги.
– Не смей!
Я пытаюсь вылезти, но из головы будто разом высосали мозги и заменили их жидким бульоном. Все смешалось в кучу: и мысли, и чувства, и содержимое желудка. Такое чувство, будто я разучилась двигать конечностями. Когда немного прихожу в себя, Бэтмен уже нависает надо мной, упираясь руками в край багажника по обе стороны от моих ног. Большие пальцы задевают мне бедра. Мужчина занимает все пространство вокруг, и, даже зажмурившись, я остро ощущаю его присутствие. Чувствую запах мяты и озерной воды, а еще тепло дыхания. Когда я открываю глаза, то вижу перед собой лишь синий, словно море, взгляд, который кажется необычайно ярким из-за обрамляющей его черной маски.
В горле встает комок. Руки трясутся, пальцы сводит судорогой.
– Пожалуйста, не надо… – бормочу я.
– Залезай.
– Нет.
– Живо!
– Пожалуйста… Не нужно. Я поеду на эвакуаторе.
– Не поедешь. Там куча улик. Нельзя, чтобы тебя увидели рядом с ними, – рычит Бэтмен.
– Это уже слишком! Ты просто не хочешь сидеть со мной в одной машине!
Бэтмен наклоняется ближе. Его взгляд падает на мои губы, густо обмазанные малиново-черной помадой.
– Думай, что хочешь, – говорит он глухо. – Правду все равно не поймешь. И выбора у тебя нет.
В носу остро щиплет, но я торопливо смаргиваю слезы. Не собираюсь плакать на глазах у этого урода. Если он и чувствует, как трясутся у меня колени, то ничего не говорит. Только наклоняется ближе, вперившись взглядом. Я знаю, что он не отступит. Значит, деваться некуда…
Я бессильно опускаю плечи и шепчу: