Хлопнув его по плечу, я сажусь в одно из кожаных кресел:
– Не хочу расстраивать, дружище, но, видимо, ты со своей любовью к салфеткам так и не избавился от страсти к мелодрамам. Роуэн однозначно за тебя порадуется.
Фионн пускается в длинные бестолковые объяснения: мол, все из-за какой-то листовки и вообще недоразумение, но я не слушаю. Мне не до него: на диван напротив садится Ларк. Бешеный кот Слоан тут же запрыгивает ей на колени и сворачивается клубком.
На таком расстоянии я вижу девушку гораздо отчетливее: и родинку над верхней губой, и рябь на коже возле волос: там, наверное, была ссадина, которая плохо срослась. Я ощущал бы ее присутствие, даже если бы сидел к ней спиной. Ларк словно вбирает в себя всю энергию в комнате, концентрирует внутри и изливает наружу сквозь лучистые глаза и звенящий смех.
Я не слышу, о чем говорят рядом Фионн и Роуз, – только реплики, которые вставляет в их разговор Ларк. Чаще всего достается Фионну: мол, «ты берешь пряжу по скидке?» или «наверное, салфетки лучше продавать в интернете». Сосредоточившись на собеседнике, Ларк рассеянно водит рукой по кошачьей спине, и Уинстон довольно урчит в такт разговору. Меня она словно не замечает. Если и чувствует на себе мой взгляд, то не подает виду.
Ларк Монтегю прекрасна! И я пялюсь на нее, прямо как неуклюжий подросток.
Приходится через силу отвести взгляд и уставиться на свои руки. Под татуировками проглядывают шрамы. На указательном пальце не хватает сустава. Забитые чернилами костяшки унизаны серебряными перстнями. Постучав одним по краю стакана, я подношу виски к губам. Эти руки хорошо смотрелись бы на женских бедрах. Представив, как татуированные пальцы стискивают мягкую плоть, я ерзаю в кресле, скрывая напряжение. Член болезненно упирается в ширинку.
Чтобы такая женщина – и со мной? Немыслимо!
И в то же время охренительно красиво.
Подняв голову, я вижу: спор о салфетках достиг апогея, но Ларк отчего-то смотрит на меня, заговорщически улыбаясь. Это длится всего лишь миг, после чего она отворачивается к собеседникам, зато ее улыбка остается со мной – словно безмолвная реплика или намек, который я бессилен понять.
Вскоре тема разговора меняется, но нас с Ларк по-прежнему будто связывает тонкая нить. Когда она под надуманным предлогом выходит на балкон, мне становится одиноко. Я несколько минут пытаюсь унять в себе это ощущение, а оно все не ослабевает, поэтому я, сдавшись, иду вслед за девушкой.