– Имденхорд путался с девкой из Сахтаръёлы?! – оживились воины. – Расскажи!
– Рассказывай, Греленбран, – махнул рукою Коннинг Тилг. – Ну ничего не держится у тебя за языком…
– Это случилось давно, а мы были молоды и безрассудны. И откликнулись на призыв владыки Асотии, когда в его страну вторглось войско Слоссы. Нас было сто шесть, это весь наш былой «отряд чести», но Ледяной перевал перешли только девяносто восемь. Всё лето мы держали осаду и бились на стенах, изнемогая. Осенью к владыке Асотии подошли на выручку дружины Сахтаръёлы и у стен разгорелась битва. Местные струсили идти на вылазку, чтобы помочь сахтаръёлам. Но мы ударили слоссам в тыл. Они не ожидали от нас такой дерзости. Это была знатная битва…
– Да… – покачал головою Коннинг Тилг и впервые улыбнулся. – Мы из кожи вон лезли, чтобы показать сахтаръёлам свою удаль.
– И вы с Хёнгебартом прорвались к шатру слоссов, – продолжил рассказчик. – Мы вместе с сахтаръёлами положили головы слосских вождей к ногам владыки Асотии.
– Да, – снова улыбнулся Коннинг Тилг. – Хотя от нашего «отряда чести» и осталось только пятьдесят восемь мечей.
Все слушали в почтительной тишине.
– А девка тут при чём? – раздался голос.
– Она была при войске сахтаръёлов, – хмыкнул Греленбран. – Их воинов лечат не только уродливые бабы-калеки, «сёстры милосердия». Иногда попадаются и удивительные красотки, это невесты погибших воинов, из отчаяния они дают обет безбрачия. Хёнгебарту раскроили секирой колено, он не мог возвращаться перевалом, а мы получили хорошую награду и не хотели ждать. Его лечила как раз такая сахтаръёльская красотка. Мы диву давались: наш храбрец стал с нею покорнее ручного кролика! Глаз влюблённых не сводил.
– Красивая? – заволновались воины.
– Не то слово. Богиня! Высокая и стройная, с волосами воронова крыла и глазами, что чернее южной ночи. Лицо… Такое лицо нужно видеть, господа. Знала наш язык! Она увезла Хёнгебарта с обозом сахтаръёлов, чтобы отправить его домой кораблём, по Акдо. Честно говоря, я думал, он вернётся с невестой.
– Ему была назначена в жёны младшая дочь Брюгнехорда, – негромко напомнил Конниг Тилг. – Он не мог ослушаться отца.
– Тогда вернулся бы со служанкой, – усмехнулся рассказчик.
– Та девчонка была очень гордой, – покачал головою Конниг Тилг. – Такие не годятся в служанки. Только в госпожи.