Его карманы были пусты. Ни телефона, ни бумажника, ни ключей. Только бесполезные, рваные остатки прошлой жизни. Это было последнее и самое очевидное доказательство. Все, что связывало его с Токио, исчезло.
Не было ни боли от удара грузовика, ни видимых травм. Его тело чувствовало себя… сильным? Усталым, но базово крепким. Возможно, это и было то «формирование оболочки» или «идеализация», о которой говорила Сущность.
Рев двигателя. Скрежет металла. Последнее, что он почувствовал – это удар. Невероятный, сокрушительный удар, который выбил весь воздух из легких и раздробил кости. Боль была мгновенной и абсолютной, поглотившей все остальные ощущения.
Его зрение померкло, превратившись в алое пятно, затем в темноту. Звуки исказились, превратившись в оглушительный грохот, который вскоре тоже стих.
Тело перестало подчиняться, стало невесомым, а затем и вовсе исчезло. Сознание растворялось, как чернила в воде.
Он сделал несколько шагов, пытаясь понять, куда идти. Каждый шаг по незнакомой почве казался неуверенным. Его острота зрения, отточенная годами наблюдения за движениями противника в кендо, теперь инстинктивно отмечала детали окружения: сломанные ветки, следы на земле, изменения в рельефе. Было ли это началом «Взгляда, проникающего в суть»? Он не знал. Но мир вокруг казался… более четким, чем раньше.
Он почувствовал легкое беспокойство. Не панику, а скорее инстинкт выживания, который приказывал найти укрытие и оценить угрозы. В лесу могло быть что угодно. Дикие животные? Монстры, о которых он читал в фэнтези-романах, но не верил в их реальность?
Кенджи глубоко вдохнул. Воздух был чистым, но не давал ответов. Он был сам. Один. В мире, который не понимал.
Все его знания о выживании в дикой природе ограничивались парой документальных фильмов и общими представлениями. Но у него было кое-что другое. Дисциплина. Способность оставаться спокойным в стрессовой ситуации, отточенная на татами. Способность анализировать, планировать, действовать решительно. И навыки владения мечом, пусть сейчас у него и не было самого меча.
Он посмотрел на свои руки. Они были сильными, на них были мозоли от шинаев. Его тело помнило стойки, движения, удары. Его разум помнил тактику, философию, истории о воинах, которые выживали в куда более суровых условиях.