Комбинезон сел как влитой. Возвращаясь на кухню, Стивен поймал себя на мысли, что в этой форме чувствует себя как дома. Лестер преобразился еще больше – он успел не только переодеться, но и уложить бороду гелем. В этот момент у него зазвонил телефон.
– Карета подана, – взволнованно сказал хозяин квартиры. – Пора ехать на бал.
Приятели молча вышли из подъезда и устроились на заднем сиденье черного автомобиля. Он плавно тронулся, оставляя позади блестящие небоскребы и роскошные викторианские особняки центра. Постепенно пейзаж за окнами изменился: сначала появились потрепанные жизнью пятиэтажки, а затем покосившиеся частные домики, будто вросшие в землю под тяжестью лет.
Весь путь они проехали в напряженном молчании, даже болтливый Лестер не решался нарушить тишину. Только стук колес по стыкам плит и редкие гудки машин напоминали, что время не остановилось.
Стивен глядел в окно немигающим взглядом. Эти убогие кварталы почему-то напомнили ему бабкину деревню – та же безнадега, те же покорно опущенные шторы в окнах. Но сейчас было не до ностальгии, ведь впереди ждала работа, от которой, возможно, зависела их дальнейшая жизнь.
Дорога к полицейскому участку была неблизкой, и проходила мимо Овощебазы, от которой на километры вокруг разносился резкий химический запах. «В этом месте есть что-то родное, – подумал Стив, – что-то до жути свое. И неудивительно: я трудился здесь пятнадцать лет, а потом нас с Лестом, как ненужных щенков, вышвырнули на улицу. Просто потому, что кто-то решил, будто мы больше не годимся для работы, которую знали вдоль и поперек».
«Омбра-тех» была куда более загадочным местом, чем можно было подумать, но эту тайну хранили единицы. Даже работники верхнего уровня – а всего их было шесть, уходящих далеко под землю, – не догадывались, что на самом деле там происходило.
– Эй, Лестер, а помнишь наш первый день здесь? – с ухмылкой завел Стивен.
– Да брось, как будто я мог забыть! – тут же откликнулся его напарник. – Тестовое задание, потом лифт на шестой уровень. И там наш ангар, седьмой. Десять бумажек о секретности под сургучной печатью и работа, хоть и не гламурная, но такая, что любой наш однокурсник лопнул бы от зависти.
– Ну, насчет зависти ты загнул. Хотя, знаешь, я так скучаю по всему этому.
Он ни капли не врал. Ему безумно нравилось творить магическое безобразие под самым носом у обывателей, даже не подозревавших, чем на самом деле занимается фабрика. Жаль, похвастаться было нельзя, а то он бы с радостью посмотрел, как перекашиваются лица людей, узнавших правду. Особенно тех, кого эта правда раздражала до глубины души. Будто поймав его мысли, Лестер вдруг спросил: