Король изумлённо заморгал, подумал… Глянул грозно на Гроя… и, выпустив ухо купца, захохотал. Сметливые слуги отпихнули Гроя к толпе бледных жалобщиков, а король утирал слёзы смеха. Торопливо захихикала свита трусливых подхалимов, хмуро улыбнулись верные трону, но безоружные лорды, бесстрашные воины, лишённые мечей и доспехов на входе в крепость. Что делать! – такова давняя прихоть Его Всевластия! Сам лорд Юлг усмехнулся, с большим интересом оглядев Гроя, которому испуганные купцы помогали встать с пола. Болтали, будто могущественный лорд Юлг щадит семьи бунтовщиков-селян и даже укрывает их у себя, рискуя навлечь гнев вспыльчивого и стремительного на расправу короля. И во владения милосердного лорда бегут, спасая себя и семьи, не только родичи мятежников, но и все мало-мальски сообразительные люди, сумевшие нажить сотню-другую золотых. Ведь усердные королевские дознаватели подозревают в заговоре всякого, имеющего тугой кошель, рвением своим пополняя пустую казну государства и свои кошельки.
– Оглашать слова торгаша у «сковороды гнева» непрерывно, как мои! – велел король. – Бдить и бдить, господа, пока всем врагам моего трона не настанет плотная «крышка»!
Он так повелительно стукнул ножнами двуручного меча о каменные плиты, что лорд Юлг вздрогнул и уронил кубок с вином на пол.
Король единственный был на пиру в кольчуге и с отточенным мечом, если не считать острых стрел преданной ему охраны. Иностранная охрана надёжнее любых собак, ибо не понимает ни слова, в отличие от своры боевых псов у государственного камина. Уж те-то прекрасно знают слово «взять» и чутко следят за каждым неосторожным движением безоружных воинов-лордов. И особенно за тем, кто одиноко сидит на почётной скамье внутри стола-подковы, поодаль от остальных воинов. Наблюдательные давно заметили, что с этой дубовой скамьи прямая дорога на сковороду королевского гнева.
Сегодня на эту скамью король велел сесть лорду Юлгу. Уже второй раз за год.
– Ты стал неловким и нерасторопным, Юлг, – король лениво развалился в кресле. – Кубки роняешь. Руки дрожат? Плыл-плыл на своей знаменитой лохани в битву, да так и не приплыл что-то.
– Лето было жарким и река обмелела, Твоё Всевластие, – принялся оправдываться лорд Юлг, вокруг которого уже суетились рабыни, вытирая пол. – Пришлось вести корабль старым руслом, оно глубокое. Мои воины копали протоку два дня.