– Я не помешаю? – ее голос был низким, хрипловатым, как скрип ржавого шарнира, но звучал спокойно. В нем не было ни страха, ни извиняющихся ноток.
Артем насторожился, сжал болт в кулаке.
– Мила? Что привело в наш… пыльный угол?
Мила шагнула внутрь, позволив двери бесшумно закрыться за ней. Она оглядела тесный кружок, ее взгляд скользнул по Лене, Марку, задержался на Кристине, затем вернулся к Артему.
– Слухи, Артем. Слухи о людях, которые слушают старую музыку не через импланты. О кураторе, которой жаль пластиковый мусор. – Она сделала паузу. – И о визите к Сомовой.
Кристина почувствовала, как леденеет кровь. Марк сглотнул. Лена вжалась в тень стеллажа.
– Какие слухи? – Артем попытался сделать голос беззаботным, но получилось натянуто. – Стандартные архивные сплетни.
– Сомова не вызывает на «оптимизационные беседы» из-за сплетен, – отрезала Мила. Ее серые глаза уперлись в Кристину. – Она предложила тебе проект. Симулятор. Безопасные страдания прошлого.
Кристина кивнула, не в силах вымолвить слово. Страх сковал горло.
– И ты колеблешься, – констатировала Мила. Не вопрос, а утверждение. – Потому что знаешь: согласишься – предашь то, что почувствовала. Откажешь… – Она махнула рукой в сторону Архива, в сторону всей Экосистемы. – Станешь проблемой. Для гармонии.
В запаснике повисла тягостная тишина. Даже Артем не нашелся, что сказать. Мила достала из глубокого кармана своего синего комбинезона не планшет, а плотную папку из грубой, шероховатой бумаги. Она развернула ее, и в луче фонарика Артема показались листы – не голограммы, а старые, пожелтевшие распечатки схем, чертежей, технических спецификаций. Бумага пахла пылью, сыростью и чем-то еще… металлическим? Соленым?
– Знакомьтесь, – голос Милы стал тише, но приобрел металлическую твердость. – «Посейдон-32». Не проект. Не симуляция. Реальность.
Она положила на коробку, служившую импровизированным столом, главный чертеж. Это был схематичный разрез подводного комплекса, похожего на скопление гигантских металлических коконов, соединенных трубами и шлюзами. Он не сиял новизной. Линии были угловатыми, местами прерывистыми. По краям – пометки красным: «Коррозия сектор Гамма», «Система жизнеобеспечения – авар. режим», «Геотерм. выход – нестабил.».
– Автономная глубоководная станция, – объясняла Мила, ее палец с коротко остриженным ногтем водил по схемам. – Эпоха Великой Экспансии. Дно Тихого океана, разлом Рюкю. Рассчитана на 200 человек. Закрыта… поспешно. Официально – из-за нерентабельности и «технологической избыточности» перед грядущей Оптимизацией. Неофициально… – Она усмехнулась, коротко и сухо. – Из-за упрямства людей, которые не хотели, чтобы ИИ решал, когда им дышать и что есть.