– У нас нет средств остановить это? – спросил Лейла тихо.
– У нас нет языка, чтобы это описать, – ответил он, – не то что средств.
Словно в подтверждение его слов, над станцией прошла гравитационная рябь. Тонкие экраны заплясали, словно волны прошли по самому телу реальности. Стены отсека чуть выгнулись, как ткань под давлением. Световые линии искажались, как в кривом зеркале.
– Пора передать данные на Землю, – сказала Лейла. – Всё. Без фильтра. Без политической упаковки.
Но земная политика уже проснулась.
В здании Управления безопасности околоземного сектора, глубоко под кратером Плато на Луне, группа людей в тёмных костюмах уже смотрела на ту же диаграмму. Но их реакция была другой.
– Удерживайте информационную легенду, – произнёс высокий мужчина с сединой на висках. – Мы скажем, что это эксперимент. Рассеяние частиц тёмной материи. Научный интерес.
– Но это – конец, – возразила женщина-астроном, её голос сорвался. – Люди имеют право знать.
– Нет, – холодно отрезал он. – Они имеют право выжить. Если узнают – начнётся хаос. А в хаосе не выживает никто.
Тем временем на Земле, среди шумных городов и тихих обсерваторий, среди школьников и стариков, среди бродяг и учёных – что-то изменилось.
Люди не знали, что. Но смотрели на небо – и понимали: с ним что-то не так. Оно стало… пустым. И это пугало больше всего.
Глава 2. Уравнение побега
Когда в ночном небе исчезло созвездие Ориона, никто не подал сигнала тревоги.
Но миллионы людей ощутили дрожь. Не физическую – внутреннюю. Как если бы привычный мир сдал назад.
Небо стало незнакомым.
На форумах, в закрытых сетях и среди радиолюбителей пошли слухи: звёзды «исчезают».
Астрономы отмалчивались. Правительство уговаривало «не паниковать».
Но потом исчез Сириус. А вслед за ним – Бетельгейзе.
И тогда все замолчали. Даже политики.
Зал заседаний Совета Звёздной Лиги находился глубоко под поверхностью Земли, в бывшем шахтном комплексе в Исландии. Там не было окон. Только экраны.
На одном из них горела модель: чёрная дыра с притягиваемыми линиями орбит. Земля – крошечная синяя точка, медленно сползающая к краю.
Перед экраном стояла Инесса Салазар.
Молодая, ещё не успевшая окаменеть под тяжестью академических регалий.
В её глазах отражался страх – не перед гибелью. Перед бездействием.
– Мы можем использовать её, – сказала она, – как гравитационный бросок. Как щель, через которую проскакивает пуля.