«Представь сканер,» – бормотал Рой, его пальцы летали. «Как металлоискатель, но для этой… цифровой проказы. Ловит не сам вирус, а его отпечаток на железе импланта. По этим аномалиям.» Он создавал алгоритм, обучая его на данных Юли. «Если он сработает… мы сможем видеть заразу издалека. Через стены. Через толпу. Находить „Проводников“ и точки заражения, не влезая в сети.»
Юля наблюдала, и впервые за этот кошмарный день в ее глазах мелькнуло нечто, кроме ужаса и ярости. Восхищение. Грязный, израненный хакер, на коленке собирающий оружие из обломков, используя ее медицинские данные как боеприпасы. Это была алхимия отчаяния – сплав нейробиологии и криптографии.
«Есть!» – Рой выдохнул, откинувшись. На экране его терминала запульсировала простая программа. В ее основе – сложная математическая модель, сопоставляющая реальные данные с имплантов (украденные Роем ранее) с нейронными паттернами Юли. «Прототип. Назовем… „Паразитоскоп“. Грубо. Дальность – метров 10, не больше. Но если он увидит аномалию, совпадающую с твоими клиническими данными – запищит.»
Он отцепил от терминала маленький, самодельный сенсор – кусок платы с антенной. «Вот глаз. Подключается к любому комм-линку. Выдает тревогу на вибро.»
Юля взяла сенсор. Он был теплым, неказистым. Но в нем была первая надежда. Первое оружие в их безнадежной войне.
«Проверим?» – спросила она, глядя на дверь бункера. За ней – целая клиника, набитая потенциальными «Проводниками» и сотрудниками с имплантами.
Рой усмехнулся, болезненно. «Боишься, доктор? Что твой начальник Эдгарс светится, как новогодняя елка?»
«Боюсь, что да,» – честно ответила Юля. Она подключила сенсор к своему отключенному от сети комм-линку. «Но знать – лучше.»
Она осторожно приоткрыла дверь бункера. Коридор служебного этажа был пуст и тих. Она вытянула руку с сенсором. Маленький светодиод на нем горел ровным зеленым. Ни звука.
Они переглянулись. Первая проверка. Чисто.
«Пока игрушка,» – пробормотал Рой, но в его глазах горела искра азарта. Изобретателя. Борца. «Но идея работает. Можно улучшить. Увеличить дальность. Снизить ложные срабатывания.»
Юля закрыла дверь, снова запирая их в свинцовой клетке. Но теперь в клетке было не только отчаяние. Было понимание врага. Было первое, хрупкое оружие. И было что-то еще, витавшее в спертом воздухе между ними – не просто союз по необходимости. Признание. Он видел в ней не просто легала, а ученого, чьи данные были ключом. Она видела в нем не просто тень, а гения, способного превратить ее клинические наблюдения в цифровой меч.