Коген также подчеркивает, что кантовский схематизм – это не статичная данность, а динамический процесс «порождения» времени и его содержания, что созвучно современным теориям перформативности и энактивизма в когнитивной науке. Проблема применения категорий к чувственности трансформируется в вопрос о том, как концептуальные схемы «схватывают» опыт, – центральный для аналитической философии (Куайн, Селларс).
Таким образом, комментарий Когена не только проясняет кантовскую теорию познания, но и открывает пути для ее критического переосмысления в XX веке, показывая, что трансцендентальный метод – это не догма, а живая традиция, ставящая под вопрос границы между логикой, онтологией и антропологией.
Аналогии опыта.
Герман Коген в своем комментарии к «Критике чистого разума» Канта проводит глубокий анализ трех аналогий опыта, раскрывая их философские следствия для неокантианства и современной философии. Его интерпретация не просто разъясняет кантовские формулировки, но и выявляет их системообразующую роль в трансцендентальной философии, подчеркивая динамику категориального синтеза и его связь с временем как априорной формой созерцания. Первая аналогия, трактующая постоянство субстанции, демонстрирует, что время, будучи неизменным субстратом, не может быть воспринято само по себе, а требует опоры на субстанцию как «субстрат эмпирического представления времени». Это положение Коген уточняет, отмечая, что постоянство относится не к самому времени, а к категориальному принципу, который конституирует объективность длительности. Здесь проявляется ключевая для неокантианства идея: категории – не просто логические формы, а условия возможности опыта, активные силы синтеза. Колебания Канта в трактовке одновременности как модуса времени или его отрицания Коген объясняет необходимостью разграничить форму созерцания и категориальную детерминацию, что подчеркивает примат рассудка над чувственностью.
Вторая аналогия, посвященная причинности, раскрывается Когеном как фундаментальный принцип объективации временной последовательности. Кант, по его мнению, преодолевает наивный эмпиризм, показывая, что причинность – не индуктивное обобщение, а априорное условие, «вложенное» в опыт. Коген акцентирует парадоксальность кантовского подхода: хотя восприятие всегда последовательно, объективный порядок событий определяется не психологической аппрегенцией, а правилом причинности, которое ретроспективно конституирует связь явлений. Это правило, как подчеркивает Коген, не сводится к временной последовательности, но требует динамического отношения причины и действия, даже если они одновременны (как в физике). Тем самым причинность утрачивает психологическую окраску и становится методологическим принципом науки, что предвосхищает неокантианскую трактовку познания как активного конструирования, а не пассивного отражения.