– Ну, ребята! Кто нам расскажет басню, кто у нас молодец?
Зинка аж из штанов чуть не выскочила, прыгая за покосившейся партой с поднятой рукой.
Трясет рукой и шипит, словно чайник на печи.
– Опять не готовы? Зиночка, выходи к доске, рассказывай!
Зинка семимильными шагами бросилась весело к доске, споткнувшись о сумки одноклассников и получив от них пару тычков в спину. И, не дойдя до доски, резко развернулась к классу, вскинула руку в театральном жесте и как заорёт:
– Петушка и кукух!
Зоя Васильевна в изумлении повернула голову к Зинке. Класс грохнул со смеху.
Всю дорогу до дома ребята забегали перед Зинкой, пятясь спиной, и хохотали, повторяя на разные голоса:
– Петушка и кукух! Петушка и кукух! А Зинке так было обидно, что смеются над ней. Ну ничего! Она им еще покажет…
Гриша, отец Зины, на ту войну не попал – не взяли его. В финскую его изрешетило всего, и в военкомате решили его не трогать, оставить, так сказать, на переднем крае в тылу председателем в колхозе – бабами командовать.
В самом начале войны родился у Веры с Григорием мальчик. Круглолицый, пухлый, сливочный такой. С хорошим аппетитом. Колька, сынок. Вера едва успевала справляться, разрывалась между колхозом и домом. Из Гриши плохой помощник был, чай он председатель. У него своих забот полно. Целыми днями то в сельсовете, а то в город уедет на ковёр к начальству.
С продуктами в 40-е совсем тяжко было. Выживали каждый своим хозяйством. У Григория была небольшая пасека, от отца досталась в наследство. Корова, поросенок да десяток кур. Менялись в селе продуктами. Ты мне пару – тройку яиц на блины, а я тебе крынку молока. Мяса и вовсе не видели месяцами. Мёд выручал сильно. Если бы не пасека, совсем беда. За счёт мёда и выжили.
Зинаида появилась на свет через пару лет после Кольки, в 1943-м. Дитя войны. Брат любил Зинку. В то лето, когда она залезла на колокольню, ему уж пять было. Гулял Колька с пацанами постарше, носились целыми днями по селу. Зинка часто плакала. Просилась с Колькой.
– Возьми её, Николай, приглядишь заодно за ней. Мамке в поле надо, – просила Вера старшего сына. Конечно, он присмотрит, кому же еще!
Возьмет он, бывало, тулуп отца, вывернет овчиной наружу. Наденет, встанет на четвереньки и рычит, идет на Зинку, будто он медведь в лесу. Зинка в слезы, визжит, сопли по щекам размазывает. Вера полотенцем Кольке вдоль спины как даст, чтоб сестру не пугал до смерти!