Джеймс прислонился к холодной стене, давясь остатками седативного газа и собственной яростью. Он смотрел на родителей – сломленных, униженных системой, которую они когда-то благодарно приняли. Смотрел на уведомление – холодное, безличное, карающее его за саму попытку чувствовать. За гнев. За боль.
Курсы финансовой грамотности для вора. Психокоррекция для него. Зеленые графики реабилитации. И тихий вопль отчаяния его отца, затерявшийся в стерильных коридорах «Золотой Осени».
«Доверяйте Оптимуму…» – прошептал он, и в его шепоте не было покорности. Только ледяная, как арктический ветер, решимость. Машина сломала его отца. Она пыталась сломать его. Но в этом взрыве, в этой ярости, Джеймс Коул нашел нечто новое. Топливо. Для войны.
Глава 4: Трещина в Алмазе
Ночь в Центральной Прокуратуре была иной планетой. Днем – храм эффективности, ночью – холодный, бездушный склеп. Автоматические системы жизнеобеспечения гудели тише, свет приглушался до минимума, необходимого для сенсоров андроидов-уборщиков, скользивших по коридорам на бесшумных магнитных подушках. Их оптические сенсоры мерцали в полумраке, как глаза механических хищников. Воздух, все такой же стерильный, казался гуще, тяжелее, пропитанным тихим жужжанием серверов «Фемиды», доносящимся из глубин здания. Это был пульс божества, не знающего сна.
Джеймс Коул сидел в своем кабинете, приглушив все голопроекции. Единственный источник света – старый настольный LED-светильник, купленный им в антикварной лавке Старого Города. Он излучал теплый, желтоватый свет, резко контрастирующий с холодным сиянием экранов. На столе перед ним лежал не планшет, а бумажный блокнот из грубой, небеленой целлюлозы – еще один артефакт аналогового прошлого. Рядом – дешевая шариковая ручка. Оружие партизана в цифровой войне.
Он ждал. Ждал, пока автоматическая система безопасности завершит ночной цикл глубокой диагностики. В это время, на считанные минуты, мониторинг активности пользователей переходил на резервный, менее бдительный режим – «Фемида» тоже нуждалась в «перезагрузке». Это была лазейка. Не идеальная, опасная, но единственная, которую он знал. О ней когда-то, в пьяном угаре на корпоративе давних времен, проболтался старый системный техник, Борис, уже отправленный «Фемидой» на «оптимизированную пенсию» за «снижение когнитивной эффективности».