Впрочем, почти все лодки использовались для миндальных встреч, любовниц приводили всякие судовладельцы, от лощено-подтянутого владельца «Баварии» до пузатого капитана ржавого катера «Волга». Для чего еще мужику лодка? У сотрудников клуба была примета: в выходные пошел с семьей (жена, дети, теща) – значит, в среду притащит любовницу, снимать стресс. Вот они-то, жены и любовницы, подкармливали бездомных псов остатками круизных банкетов.
Мясные обрезки, недоеденные шашлыки, подгулявшие без холодильника колбасы, салаты, паштеты, пиццы, пироги и прочее, прочее, прочее. Все это выносилось в пакете и вываливалось под кильблоками, то есть между железяк, которые в зимнее время служили подпорками для вынутых на сушу яхт. А в летнее время здесь грелись на солнышке собаки, выгрызали блох, спали или готовились к экспедиции в сторону мусорных баков за железнодорожным мостом. Здесь затевались ухаживания и драки, игры и кутерьма. И только Золик обычно сидел в отдалении, чесал загривок и, жалобно поднимая лишайные брови, доброжелательно посматривал на стаю.
Стая Золика хоть и шпыняла, но все же не мучила. Издевались над ним работники яхт-клуба, особенно такелажник по прозвищу Аквамен. Это был здоровый мужик с широкой грудью, большой головой, огромными кулачищами и руками, забитыми от кистей до локтя узорами из треугольников, – как у Аквамена. На этом сходство заканчивалось, потому что у нашего Аквамена были короткие и редкие волосенки, опухшее с бодуна лицо и пивное пузо. Вот он-то и придумал загонять Золика в темный угол пропахшего машинным маслом эллинга и, склонившись над ним, орать загробным голосом: «ЗО-ЛИ-К! ЗО-ЛИ-К!»
Пес скрючивался, выворачивался в позе полной покорности и будто залазил сам на себя так, что голова его оказывалась ниже задней части. С перепугу он даже и подпускал. Аквамен закатывался на удивление высоким смехом, похожим на звук билдж-помпы на старой лодке. В конце концов пугать Золика стало традицией. Утро начиналась с того, что механики, не спеша начинать работу, подманивали Золика колбасой, склонялись над ним толпой и кричали: «ЗО-ЛИ-К! ЗО-ЛИ-К!» Была даже примета: обоссался – день пройдет гладко, нет – жди беды: начальство оштрафует или на ногу кому-то наедет погрузчик, или краном заденет мачту дорогой яхты – мало ли несчастий может в яхт-клубе произойти. Поэтому Золик стал чем-то вроде талисмана.