Он не попал ни в одну ноту. Но врал так уверенно, что система дала сбой, приняв его за харизматичного лидера.
– ЭТО БЫЛО НАСТОЛЬКО ХАРИЗМАТИЧНО, ЧТО МЫ ЗАБЫЛИ ПРО НАСТРОЙКИ, – признал Судья. – ДОПУСКАЕТСЯ!
– Врать – тоже искусство, – скромно сказал Арчи.
Вася.
Песня: «Сварка под бит и шлёпанцы войны»
Её выступление было в жанре «техно-индустриальный рейв». Она пела так, как будто голос – это резак, который режет правду по живому. Её припев сопровождался ударами по голографическому пульту, который начал искрить и… петь в ответ. Дуэт Васи и станции вошёл в историю станции как «Инцидент с Техно-Резонансом».
– ВОТ ЭТО ДА, – прорычал Судья. – ТЫ ПОЛУЧАЕШЬ ПРИЗ ЗРИТЕЛЬСКИХ СИГНАЛОВ!
И последняя – Барбара.
Песня: «Юридическая серенада (пункт 47-B. Подпункт любви)»
Суд начался.
Барбара вышла в строгом костюме, вставила флешку, и запустила… юридический речитатив. Её куплеты разбирали понятие «эмоционального алиби» и параграфы, связанные с «незаконным очарованием в зоне неопределённости». Она читала, как будто судится с судьбой – и выигрывает.
Судья был в слезах.
– ЭТО БЫЛО… УБЕДИТЕЛЬНО! Я СЧИТАЮ СЕБЯ ПРЕСТУПНЫМ В ВОСХИЩЕНИИ!
Все пятеро прошли. Точнее, шестеро – Умняша в фоновом режиме подпевал древнегреческим хором.
Двери открылись. Система сказала:
«ДОСТОИНСТВО ПОДТВЕРЖДЕНО. ДОСТУП К УРОВНЮ 2: ЛАБИРИНТ ЭМОЦИЙ ОТКРЫТ. ВНИМАНИЕ: НЕ ВЛЮБЛЯЙТЕСЬ В СТЕНЫ.»
– Что? – вздрогнула Вася.
– Не переживай, – сказал Арчи. – У нас тут и стены-то не те, чтобы влюбляться.
– Говори за себя, – хмыкнул Базиль, поглаживая рельефную плитку.
И, не успев отдышаться от музыкального апокалипсиса, команда шагнула во второй зал.
Глава 4. Лабиринт эмоций, или почему стены обижаются
– Кто-нибудь ещё слышит, как всё здесь… вздыхает? – спросил Арчи, сделав шаг по мягкому, бархатистому полу, который под ним подозрительно задрожал.
– Этот пол не должен вздыхать, Арчи, – вздохнула Вася. – Это ты должен вздыхать. А он должен быть твёрдым.
– Может, он просто чувствует себя недооценённым, – предположил Умняша. – Здесь, судя по всему, всё чувствительное. Даже кнопка на двери обиделась, когда я ткнул в неё без «пожалуйста».
Они вошли в следующий зал – огромный лабиринт, мерцающий оттенками неона и, кажется, настроения. Стены переливались как настроение студента на сессии: от радостной надежды до экзистенциального ужаса. На полу пульсировали узоры, и каждый шаг сопровождался звуками – то детским смехом, то гневным «Эй!», то… урчанием?