– Ты снова первая, – прозвучал за спиной голос Лирхт.
Она не обернулась. Горячее дыхание разрывалось в груди, как пар из раскалённого котла.
– Я просто не хочу ждать, пока кто-то решит, когда мне можно начинать жить.
Он встал рядом. Его шаги были тихими, но воздух вокруг будто сразу стал плотнее, тяжелее.
– Ты ждёшь боя. Но не все бои – снаружи.
– А внутри – что? Самосожжение?
– Внутри – самое трудное. Но и самое нужное.
Она наконец повернулась. Его взгляд был спокойным, почти равнодушным, но в этом спокойствии чувствовался укор, как в холоде стального клинка, приложенного к шее.
– Я не хочу быть частью чьего-то плана, – выдохнула она. Губы пересохли, голос дрогнул на последнем слове. – Но если быть куском оружия – это единственный способ выжить, пусть. Только я выберу, куда ударить.
Он кивнул. Легко. Без улыбки. Он подошёл ближе, и в какой-то момент его рука скользнула вдоль её руки, до самого запястья – будто проверяя, выдержит ли она этот контакт. Пальцы обожгли кожу, оставив ощущение, будто не касались, а оставляли клеймо. Это было не прикосновение – это было утверждение: он знал, что может приблизиться так близко, и она не отступит. Не в этот раз.
– Хорошо. Тогда ударь.
Она не поняла, то ли это был вызов, то ли метафора. Но больше слов не потребовалось. Он шагнул назад, но прежде чем отступить, задержался на долю секунды. Между ними осталось полшага. Достаточно, чтобы почувствовать дыхание друг друга. Паулин уловила лёгкий запах кожи, металла, едва ощутимый, но почему-то цепляющий. Он ушёл, снова оставив её – но не совсем, не полностью. Как всегда. И уже не так.
Паулин долго стояла в одиночестве. Её руки дрожали, но не от страха. От предвкушения. Меч в пальцах казался живым, как будто готов был сам рвануться в бой. Она знала – что-то меняется. Она уже не просто беженка. Не просто солдат. Чтото рождалось в ней, и это было опаснее всего, что она знала до сих пор.
ГЛАВА 10. Вивьен и король
Зал был тёплым, обволакивающим. Воздух пах корицей, ладаном и вином. На стенах мягко колыхались тени от свечей, золотая ткань балдахина сползала с потолка, создавая иллюзию кокона.
Вивьен лежала, полунакрывшись простынёй, её волосы – тщательно расчёсанные служанками – расплывались по подушкам, как пролитое золото. На губах остался след вина, кожа поблёскивала от масел. Она выглядела безупречно. Искусно. Почти неживой.