Из комнаты 103, расположенной наискосок от столовой, показалось семейство Ядзаки.
– Слышали грохот? Никто не пострадал? Надо бы выбираться отсюда, – крикнул нам Ядзаки-отец. Жена и сын были с рюкзаками – видно, они и правда собирались уходить.
– Выбираться надо, и поскорее, – ответил Сётаро. – Если сможем.
«Если сможем?..»
При этих словах до моего полусонного мозга наконец дошло, что это за гул, похожий на удар гигантского гонга, мы слышали.
В похожем на пещеру проходе за металлической дверью был огромный камень – вероятно, предназначенный для того, чтобы забаррикадировать дверь в случае опасности. Что, если землетрясение его сдвинуло? Что, если гул раздался, когда камень ударился о железную дверь?
Сётаро бросился к выходу, и все, понимая серьезность ситуации, поспешили за ним.
Он повернул ручку и с силой толкнул железную дверь, а когда она не открылась, нажал плечом. Дверь подалась лишь на несколько миллиметров – похоже, камень снаружи прилегал к ней практически вплотную.
– Давай я попробую.
Рюхэй схватился за ручку и со стоном навалился на дверь. Следующим присоединился я, и мы втроем принялись толкать и бить металлическую поверхность, будто боксерскую грушу на тренировке.
Бесполезно. По тому, как дверь сопротивлялась всем нашим попыткам, стало понятно: вручную мы ее сдвинуть не сможем. В конце концов мы сдались. Все обескураженно уставились на нас.
Десять человек оказались заперты в бункере, как в ловушке.
– И что теперь? Мы вообще отсюда не выберемся? Серьезно? – язвительно пробормотала Хана.
– Давайте сначала спустимся вниз. Может, оттуда получится что-то сделать.
Во главе с Сётаро мы двинулись к лестнице, ведущей на минус второй этаж.
2.
Мало-помалу до сознания доходило, в какую передрягу мы попали. Потом, вслед за пониманием, пришел страх.
Мы под землей, глубоко в горах. Никто не знает, что мы здесь. Телефоны, разумеется, вне зоны доступа.
Что, если убрать камень не получится? Мы так и умрем здесь, запертые в «Ковчеге».
Как-то в детстве я нечаянно убил богомола – забыл коробку с ним в ящике стола. Найдя трупик, я был настолько потрясен этой страшной смертью, что похоронил беднягу в парке. Но богомол, как ни крути, всего лишь насекомое, поэтому уже через несколько дней я стал о нем забывать.
Зато теперь воспоминания вернулись. Наверняка и мои товарищи, шагая по коридорам бункера, невольно проигрывали в голове события собственной жизни – и неизбежно находили среди них то, что подогревало страх.