Рюхэй, в свою очередь, напротив – словно спешил сказать то, на что никто больше не решался:
– Получается, если преступника схватят, то ему все равно крышка, так пусть хоть остальным поможет? Так, что ли? А если он все равно откажется? Тогда что? Все здесь сдохнем? Или силой его заставим?
Вот именно. Я уже успел поразмыслить о том, как мы могли заставить остаться под землей Юю. Теперь речь шла о том же самом. Вся разница в том, кто будет перед нами – обычный человек или убийца.
Что касается Юи, я пришел к выводу, что у нас бы ничего не получилось. Но как обстоят дела с убийцей? Смогли бы мы наступить на горло своей совести и… что? Прибегнуть к пыткам? Здесь, под землей, и орудия для этого уже имелись.
– И зачем это сейчас говорить? – упрекнула Маи своего мужа. – Хочешь, чтобы все переругались?
– Да, и преступник ведь тоже слушает. «Силой заставим»… лучше про это помалкивать, – согласилась Хана.
Все вроде бы пытались обсуждать ситуацию спокойно – но одновременно неявным образом признавали: если другого выбора не будет, мы готовы применить к преступнику насилие. А раз так – пожалуй, лучше действительно отложить эти разговоры.
Я был с девчонками полностью согласен. Мы не знали, кто преступник, поэтому не стоило наводить его на мысль, что он загнан в угол и ему нечего терять… Значило ли это, что я тоже готов применить силу, если так сложатся обстоятельства?
Сётаро, который слушал этот разговор с видом классного руководителя, наблюдающего за учениками, наконец вмешался:
– Нет смысла сейчас думать о том, как поведет себя преступник. Все зависит от того, кем он окажется. По крайней мере, теперь ясно: пока мы его не найдем, не сможем решить, кого здесь оставить. Я думаю, с этим никто не будет спорить.
Все закивали, как загипнотизированные. Обстоятельства складывались так, что преступника требовалось найти во что бы то ни стало. Но что будет, если это не удастся? Вот что пугало. Что будет, если нам придется выбирать, кого оставить под землей, не зная личности убийцы? Обвиним ли мы кого-то в преступлении и заставим поворачивать лебедку – понимая при этом, что он, возможно, ни при чем? А что, если мы выберемся отсюда – а потом выясним, что убийца находится среди выживших? Если мы обречем невинного человека на мучительную смерть под землей, то сами будем ничуть не лучше. Ну и, конечно, нельзя исключать, что обреченным окажусь именно я…