***
Сердце колотилось ещё долго после ухода Даемоса. Несмотря на кровь, залившую кровать и мои ноги, он не перерезал ей горло достаточно глубоко, чтобы убить мгновенно. Почти минуту я слушала хрипы, пока она тщетно боролась за жизнь. Я зажмурилась, отчаянно желая тишины, но, когда она наступила, я оказалась не готова и к ней.
Гул в ушах заглушал всё, пока я пыталась осознать увиденное. Рыдание застряло в горле.
Чёрт возьми, он убил её. Убил из-за меня. Чтобы наказать за грех моего отца или за мой – за то, что не умела держать язык за зубами. Если бы я молчала, а не язвила про его «выступление», может, девушка была бы жива. Может, мне не стоило идти за Грезаром, когда я впервые его увидела, и всего этого дерьма не случилось бы.
Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от ужаса передо мной: кровь на кровати, её безжизненное тело на полу. Слава богу, из-за цепей я видела только её ноги. Я ничего не добилась. Не спасла Лилю. Не знала, жива ли она – у меня было только слово Даемоса. Не спасла мир. Маму – да, но больше никого, и даже себя не спасла. Я была по уши в дерьме, и выхода не было.
Даемос, как и ожидалось, не вернулся. Ни на следующую ночь, ни через одну, но, как и прежде, кувшин воды и немного еды появлялись у кровати, пока я спала.
С руками, прикованными к кровати, пить было невозможно, и мне приходилось наклонять кувшин, стараясь не пролить слишком много на кровать.
Горшок, в который я раньше ходила в туалет, стоял в углу, насмехаясь надо мной – я не могла встать с кровати.
Мой запах смешался с вонью разлагающейся девушки, и с каждым днём становилось хуже. Всё, что отвлекало от вони, – мои мысли, которые с каждым днём становились мрачнее.
Смерть не выходила из головы, и я металась между страхом перед ней и мольбой о ней.
Но я не могла умереть. Отказывалась сдаваться, пока не узнаю, что с Лилей. Чистая злость и упрямство удерживали меня от прыжка в небытие, потому что я должна была не только спасти Лилю от этого психопата, но и отомстить.
Спустя пять или шесть дней дверь открылась. Я была так слаба, что едва заметила ту же призрачную фигуру, что приходила раньше.
Она оставила что-то на полу и магией сняла цепи. Кандалы с лязгом отползли к изголовью и изножью кровати.
Я потёрла красный след на запястье, стиснув зубы от боли. Женщина издала звук, не похожий на человеческий. Я медленно подняла голову, каждое движение пронзало кожу тысячей игл. Она указала на предметы у двери: большой ящик, швабру и ведро с водой. Потом на тело и снова на предметы. Смысл был ясен. Моя первая работа – убрать бардак, оставленный Даемосом.