Уж не знаю, чем заслужил я приглашение и не сказал бы, что меня туда тянуло, чтоб хотелось пойти, но, будучи весьма польщён оказанной честью, полагал неприличным отказаться. Не в последнюю очередь причиной моего неожиданного согласия стало и то, что я заметил среди гостей Алдону – привлекательную особу из соседнего двора, жившую на одной лестничной площадке с моим одноклассником. Я не был застенчивым отроком, и женщины, если и приводили меня в смущение, то не настолько, чтобы мной овладевала робость, парализующая начавший возрастать интерес. Природа, разве что рановато, брала своё, пробуждая либидо, и я делался определённо похотливым.
Ещё до того, как меня пригласили, я заметил Алдону в окно. Она сидела ко мне спиной, слева от неё никого, справа на торце места молодых… Я пожирал взглядом её стройную шею и плечи, за которыми я угадывал высокую ароматную грудь. Она обернулась, словно почувствовав… Говорят, так бывает: мой жгучий взгляд, пронзительный вызов…, и наши глаза встретились. Это было всего лишь мгновение – но оно добавило мне огня.
Препровождённый Юзиком к столу, я поздоровался и, спросив, можно ли, не дожидаясь ответа, сел на пустовавшее место слева от Алдоны. Алдона была приглашенной со стороны невесты, с которой они познакомились в больнице, где Алдона, с дипломом медучилища, работала медсестрой и куда незадолго до свадьбы поступила санитаркой Гэлька, и оказалось, что они живут по соседству. Было очень тесно, я сидел впритык к Алдоне, плечо к плечу, и чувствовал исходившее от неё волнующее магнетическое тепло. Большой вырез слегка приоткрывал её чудесные груди, и едва видневшаяся вожделенная ложбинка между ними настолько манила, что шея вытягивалась, выдвигая вперёд голову, готовую прильнуть губами к её прелестям. Она игриво посмеиваясь отстраняла меня: «Valgyk, Jona! Ką tu čia sau įsivaizduoji?78» Меня начинала пронизывать мелкая дрожь, я что было мочи сдерживал себя не зная от чего, мне казалось, что на меня косятся, и я инстинктивно принялся заглушать возбуждение едой.
Стол ломился в прямом и переносном смысле. Блюда едва умещались, наползая одно на другое – благо, в них не было ничего жидкого. Мутноватый бимбер79 лился рекой, распространяя лёгкий запах ржаного хлеба и сивухи, разбавляя дух чеснока и копчёностей. Я всё-таки почувствовал желание есть и взял налитую кем-то стопку: был тост. Алдона заметила мне, не рано ли я взялся за рюмку, но не настаивала: ведь в то время в окрестных деревнях это не было редким или необычным для моего возраста. Попивали мы винишко и в школе, да и дома я втихаря прикладывался к содержимому родительского буфета. Алдонино замечание только подзадорило меня – хотелось казаться взрослым. Раньше я не пробовал самогон, и первый глоток показался мне ужасным, но я понимал так, что такие напитки не для того, чтобы услаждать, и продолжал выпивать, когда рыжий с водянистыми глазами толстяк слева сосредоточенно и молча наливал. Отсутствием аппетита меня нельзя было упрекнуть, алкоголь дополнительно стимулировал, и я стал по кусочку пробовать из всего, что имелось на столе.