Тяжелая ладонь Давида ползет по моему бедру выше, настойчиво сжимая горящую под ее касаниями кожу.
Это пугает и, одновременно, заставляет низ живота сжаться тягучим спазмом. Он порождает там же приятное томление, предвкушение чего-то острого, грязного, порочного, захватывающего дух.
Ладонь мужчины быстро оказывается между моих ног.
Я забываю как дышать и дергаюсь, будто меня ударило разрядом тока, когда жесткие пальцы впервые касаются моих складок.
Медленно. Но настойчиво.
Дыхание сбивается, пока Давид обводит чувствительную и горячую плоть подушечкой своего пальца через трусики.
Откидываю голову назад и издаю тихий стон. Прикосновения Давида такие горячие и умелые, что не получается оставаться равнодушной.
Неужели, я позволю ему… ВСЕ?
Внутри разливается приятная истома. По позвоночнику ползет непривычная дрожь. Мощная сжимающаяся волна возрастает где-то внутри моего живота, но вдруг все прекращается.
Давид убирает свою крупную ладонь, оставляя складочки пульсировать и сжиматься в предвкушении чего-то большего.
– А теперь встань и сними одежду. Я хочу по-настоящему насладиться тем, что теперь принадлежит мне.
Рада
– Что на кон ставишь? – мужчина, сидящий напротив моего мужа за суконным столом для покера, закуривает.
Он выдувает густой дым, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закашляться.
Мой муж задумывается. Лениво чешет подбородок, раздумывая над ставкой.
Покер – его любимая игра. Он проводит в этом зале вечера каждой субботы, а я всегда рядом, как приложение к его толстому кошельку. Кроткая. Спокойная. Ухоженная.
Но это только снаружи. Внутри у меня пустота. После смерти отца там, кажется, больше ничего не осталось. Ни моей жизни, ни меня самой.
Я всего лишь тень. Тень той жизнерадостной девочки, перед короткой был открыт весь мир. Пока папа был рядом.
– Рада, подойди, – просит вдруг Кирилл, и я ощущаю, как в горле нарастает болезненный комок. Ни к добру это.
Но мне приходится подняться, потому что другого выхода нет. Если буду плохо вести себя, последует наказание. Мой муж умеет наказывать, и я испытала это все на своей шкуре ни раз.
Блестящее черное платье в пол на тонких лямках мерцает в свете приглушенных желтых лапочек, пока я совершаю уверенные с виду шаги по плотному ковролину. Останавливаюсь рядом с Кириллом.
Он укладывает свою горячую ладонь мне на ягодицу и наиграно гладит, не вызывая внутри меня ничего, кроме отвращения.