Ее медовый аромат вперемежку с запахом секса окончательно сносит крышу. Я словно дикий зверь, вдыхающий запах своей самки.
Несильно сжав тонкую шею, начинаю буквально вколачиваться в нее с громкими влажными шлепками тел друг о друга. Жар разливается по венам. Температура в комнате неумолимо растет. Капли пота стекают по пояснице и лбу. Пульс зашкаливает. Сердце норовит разорвать грудную клетку.
Удерживая зрительный контакт, замечаю, как взгляд Кортни резко меняется. Будто в сапфировых глазах взрываются мощные заряды фейерверков. Пухлые губы приоткрываются, и из них вырывается крик.
– Натаниэль…ммохх… – царапает ногтями мои плечи, отчего шиплю.
В следующую секунду сильнейший разряд тока проносится по позвоночнику, приливая к головке, и нас одновременно накрывает неистовый оргазм.
В последний момент успеваю выйти из нее и излиться на живот.
– Eres un verdadero tesoro…(в перев. с испан. «Ты просто настоящее сокровище») – судорожно шепчу ей в висок, пока нас обоих трясет.
***
С трудом открываю глаза, ощущая полнейшую разбитость. Голова гудит и в висках неприятно пульсирует. Во рту ощущение, будто нагадили с десяток кошек.
Больше никогда не буду столько пить.
Не сразу понимаю, где нахожусь и сажусь на кровати, обратив внимание, что на мне совершенно нет одежды. Потираю руками лицо и воспоминания врываются в голову жаркими картинками.
Черт! Я переспал с сестрой Сэмюэля!
Выругавшись вслух на испанском, поднимаюсь и собираю разбросанные вещи по полу, начиная одеваться.
Только сейчас до меня доходит, что я все еще нахожусь в номере Кортни, но никаких следов, что она здесь вообще была, нет. Ни вещей, ни чемодана, только едва уловимый медовый аромат витает в воздухе. В ванне тоже оказывается пусто. Девушки словно след простыл. Она просто сбежала, не сказав ни слова.
Только я раньше позволял себе молча собраться и уйти после ночи секса, а сейчас впервые ощущаю себя на месте тех женщин. Так вот, каково это чувствовать себя использованным.
Малышка оказалась не так невинна, как думает Сэмюэль.
Год и два месяца спустя
Кортни
– Не приходи больше, дочка. Не нужно. Живи свою жизнь, – отец виновато отводит глаза, и мою грудь болезненно сдавливает.
– Что ты такое говоришь, папа? – поддаюсь вперед, желая протянуть руку к нему, но, как назло, нас разделяет прозрачная стеклянная перегородка.