Александр уже не вздрагивал, открывая глаза. Тело больше не ощущалось чужим. Оно стало привычным, послушным, почти родным. Почти. Внутри всё ещё жил тонкий шов между «я» и «не я», между тем, кто он был в Москве – интроверт-аналитик, и тем, кем он стал здесь – жрецом Хемунефером, чьё имя шептали в коридорах храма с уважением и страхом.
Он привык к длинным тканевым одеяниям, к жгучему солнцу и прохладным плитам под босыми ногами. Привык к тому, что по утрам его сопровождали два младших жреца – один подавал чистую воду для омовения, другой приносил плод лотоса и пасту из фиников с кориандром.
Привычные ритуалы стали основой его жизни.
Сначала – омовение. Затем – кадильница с миррой. После – молитва. Она не была повторением, как «Отче наш». Она была дыханием, звуком, пульсом, входом в особое состояние. Молитвы не просили – они настраивали, соединяли.
Он всё ещё удивлялся, как легко ему давался древний язык. Он не просто говорил – он думал на нём. Слова ложились в сознание, как будто всегда были там. А то, что раньше казалось непостижимым, теперь обретало логичную стройность: символы, знаки, смысл фраз, передаваемых не напрямую, а через ритм и интонацию.
Храм был живым. Он дышал, как организм. Было место, где хранили масла, где жили писцы, где отдыхали певцы, где располагались помещения для ритуальных обрядов и ночных наблюдений за звёздами. Александру нравилось наблюдать – за тем, как новички смущённо следят за жестами старших, как молодые ученики с жаром спорят о смысле иероглифов, как храмовые жрецы в тишине перелистывают папирусы с формулами в тени колоннад.
Он начинал ощущать: храм – это модель мира. Здесь всё находилось в порядке и соответствии: числа, звуки, пропорции. Даже расположение камней несло в себе тайный код.
Он подружился с одним из жрецов – средних лет, с мягкой улыбкой и ясными глазами. Тот звался Касем. В нём не было надменности, и он не боялся задавать вопросы, которые другие предпочитали избегать.
– Тебе здесь… удобно? – однажды спросил он, присев рядом на ступеньку, где Хемунефер наблюдал за восходом.
– Удобно – не то слово, – тихо ответил Александр. – Здесь странно спокойно. И в то же время… всё незнакомо. Словно ты оказался в доме, который кажется твоим, но ты не помнишь, где находится кухня.
Кас рассмеялся, но в его взгляде мелькнула тень.