– Ну что ж… – Аня замялась, словно собираясь что-то ещё спросить, но глядя на равнодушные лица пары, которая, судя по всему, провела здесь уже не одну неделю и достигла состояния некоторой отрешённости, – Спасибо вам…
– А вам за огонь.
Минут через сорок бодрого подъёма по разбитой дороге, мы вышли на вершину с прекрасной обзорной точкой на юго-восток. Отсюда был даже виден конусообразый Акулий остров, и я ещё раз удивился – как же здесь всё близко, казалось – до любой бухты подать рукой, однако путь к ним лежал через узкие тропы в непролазных джунглях.
И сейчас, когда закат происходил на «нашей», противоположной части острова, пустынные восточные бухты уже окутали неприглядные сине-серые сумерки – море сливалось с небом, и оставалось поспешить, чтобы не заблудиться в темноте даже с фонарями.
Но только мы двинулись вперёд, вокруг нас раздался стремительно нарастающий треск, к которому я так и не успел привыкнуть, поэтому только после секунд удивления, тревоги и любопытства, наконец, осознал – это включились цикады – значит только что село солнце.
– Как же они орут, – только и успела произнести Аня, когда я снова ощутил «зыбь».
– Аня, это опять! – только и успел произнести я, садясь прямо на тропу, – Дайте мне три минуты!
Ощущение мира замедлилось, как тогда, в первый раз, и через лёгкую рябь, волнующую реальность, вновь проступили медленные короткие образы. Но зато теперь я их ожидал, поэтому с лёгкостью принял.
…Это был пустой международный аэропорт Суварнабуми, окружённый военными – их я опознал только по высоким солдатским ботинкам, потому что все они были одеты в блестящие защитные костюмы с капюшонами и прикрывали лица прозрачными масками с респираторами.
Затем я попеременно увидел нескольких тайских мужчин, явно старше пятидесяти или даже шестидесяти лет. Каждый из них беспокойно спал в своей кровати и им снились какие-то документы, карты с расположением армейских частей вокруг Бангкока и перекрывшая дороги военная техника. Все они поднимались ещё в темноте, включали свет и тогда можно было разглядеть весьма дорогую – даже по европейским меркам – обстановку их домов и квартир, там они с помощью жён или слуг одевали генеральскую форму и съезжались на раннее утреннее совещание.
А финальными короткими сценами стали улицы, украшенные гигантскими фотографиями пожилой женщины с грустной улыбкой, и теперь, продолжая воспринимать трансляцию, я был уверен в том, что увиденное мной – образы пока ещё не осуществлённого, но явно запланированного военного переворота. Тем более у меня нашлось время выяснить, что приятного вида тётя – дочь покойного короля Рамы IX, зовут её – если я правильно перевёл – Маха Чакри Сиринтон и она имеет статус наследной принцессы, являясь при этом самым популярным в народе представителем королевской семьи.