– Красиво, да? – сказал он, как бы ни к кому.
– Пугающе, – отозвался Антон.
– Это одно и то же, – ответил Саша. – По-настоящему красивое всегда чуть-чуть страшно.
Он вспомнил разговор с отцом, тот последний, о котором молчал всю жизнь. Тогда отец сказал:
«Когда подойдёшь к Стене – не стучи. Слушай.»
Он прислушался. И услышал.
Гул. Нет, голос. Внутренний. В нём были все: мать, отец, друзья, сам он. И этот голос говорил не словами, а чувством:
Ты готов. Но не уверен. Это нормально. Стена не требует смелости. Она требует правды.
Под утро почти не спали. Лишь закрывали глаза и видели… внутренние миры.
Кто-то плакал. Кто-то говорил во сне. У Саши было кровотечение из носа. Вике казалось, что к ней кто-то прикасался.
Антон сидел до самого рассвета, пока линия горизонта не окрасилась в тёмно-розовый, и вдруг понял:
В Стене кто-то дышит.
Медленно, тяжело, но живо.
И когда небо посветлело, произошло нечто.
На гладкой поверхности Стены, прямо перед ними, распахнулась дверь. Без шума. Без вспышки. Просто появилась. Не открылась. Существовала.
Тьма внутри была плотной. Но… не пустой.
Проводника нигде не было.
Они посмотрели друг на друга.
Настал момент, когда каждому нужно было сказать себе:
Да. Или нет.
Дверь.
Она не сияла, не звала, не угрожала. Просто была.
Не металлическая, не деревянная, не сделанная из материи этого мира. Её поверхность – тьма, в которой угадывались движения, похожие на дыхание, или волну, или мысль. Каждый из них почувствовал: Стена теперь смотрит внутрь них.
Они переглянулись. Антон шагнул первым.
Когда он переступил порог, его не встретила темнота. Наоборот – ослепляющий белый свет, но не резкий, а гладкий, как поверхность воды, отражающей солнце. Он стоял… в комнате, похожей на ту, где прошёл его первый день жизни. Не та, что запомнилась – та, что была забыта.
На полу – мягкий коврик. В воздухе – запах мыла и молока. Он слышал голоса – мамы и отца. Они разговаривали о нём, как о ком-то далёком.
Он не мог пошевелиться. Не мог дышать глубоко.
– Что ты здесь забыл? – спросил голос, словно изнутри.
Антон хотел сказать: путь, смысл, истину. Но понял: он ищет разрешение жить, а не объяснение.
Комната исчезла. Он стоял на серой платформе – и в каждой её клетке была его жизнь. Одна клетка мигнула. Другая – погасла.
Он пошёл дальше.