– Это же прекрасно! Ну что, брат, выручишь тогда меня?
– Хорошо, обсудим позже.
– Спасибо, Глеб. Странно, почему ты тогда не пошёл в художественную школу? Возможно, и ты осуществил бы свою мечту, – вздохнул Дэн.
Я положил столовые приборы на стол, так и не донеся очередной кусок утки в рот, и покосился на брата. У него был сконфуженный вид, как у человека, который сказал лишнее. Я повернулся к своим опекунам – они нервно переглядывались.
– Что он имеет в виду?
– Глеб, ты неправильно понял, – ответила тётя Лариса. – Денис хотел сказать, что, если бы тогда всё сложилось, ты мог бы… мог бы…
– Ты мог бы стать неплохим художником, – поддержал её муж.
Я скривил губы в недовольной улыбке:
– Это трудно сделать, когда в тебя никто не верит.
Я заметил, что Денис оживился и смотрел на своих родителей вопросительным взглядом, словно ожидая от них чего-то.
– Да ладно! Мама, вы что, до сих пор не рассказали ему всю правду?
– Денис! – строго прикрикнул дядя Паша.
– Ну серьёзно. Это же ничего уже не изменит. Зато между вами не будет недоговорённости, – не унимался Дэн.
– Тётя, дядя, кто-нибудь объяснит мне, в чём дело? – потребовал я.
Ленкины брови выгнулись вопросительным знаком.
– Очуметь! Прямо тайны Мадридского двора, – заключила она.
– Ладно, я так больше не могу! – воскликнул Денис. – Глеб, помнишь, когда тебе было шестнадцать лет, ты отправил свои рисунки в Питерскую художественную школу?
– Помню, конечно. И как плакал, когда меня не приняли.
– Ты так решил, потому что до тебя не дошёл ответ, – заявил Денис.
Меня словно облили кипятком. Волна жара прокатилась по всему телу. Я встал и подошёл к окну.
– Прекрати этот разговор, сын, – попросил его строго дядя Паша.
– Тебя приняли, Глеб. Просто родители это скрыли, – спокойным тоном продолжил Дэн.
Но для меня его голос звучал в ушах колокольным звоном. Скулы стиснулись. Денис рассказал, что родители получили ответ из школы, прочли и разорвали. Они приготовили для меня другое будущее, хотя видели, что я днём и ночью бредил красками, пейзажами, выставками. Они восхищались моими портретами, но это не помешало им предать меня. Я был морально раздавлен. Ноги подкосились. Однако недомогание прошло быстро, его вытеснил нарастающий гнев.
– Прости, я не должен был позволить им сделать это, – тихо сказал Денис.