Но это будет потом, а пока совсем юный Алексей «спит» в художественном мире, бережно выстроенном для него целым рядом покровителей и попечителей его таланта. Спит и пребывает в сладких художественных грезах: его любят, его ценят, его обучают и ведут за руку как редчайшее юное дарование по темным закоулкам и коридорам нелегкой профессии живописца многие люди. И великий Венецианов был только одним из них…
Алексей Тыранов родился в городе Бежецке Тверской губернии в мещанской семье 1 (13) ноября 1807 года. Крещен был 5 ноября 1808 года в церкви Святого Николая Чудотворца своего родного городка. В метрической книге Никольской церкви города Бежецка сохранилась подлинная запись о рождении и крещении. По-видимому, ошибочная датировка его рождения идет от некролога 1859 года, в котором год его рождения указывался как 1808, а не 1807. Его родители бежецкие мещане: отец Василий Иванович Тыранов и его жена Татьяна Васильевна, из «поповских» дочерей.
Если вы начнете знакомиться с биографией Тыранова, то у вас сложится впечатление о необыкновенно одаренном ребенке из бедной провинциальной мещанской семьи, которого рано заметил, а потом и взрастил лично сам Венецианов. Но это не будет правдой – у юного Алексея были свои учителя и покровители и до этого. И, прежде всего, это была его собственная семья: отец, дядя и старший брат Михаил. Не так давно, благодаря архивным находкам, сделанным историком-краеведом П. Ивановым, выяснилась прелюбопытная история его семьи, которая и дала Алексею первую, но очень крепкую художественную базу; да такую, что самому Венецианову было что заметить у юного дарования в 1824 году…
Семья, из которой он вышел, была хоть и провинциальная, но художественная. И совсем уж бедной она не была, хотя в ней насчитывалось трое сыновей и трое дочерей. Глава семьи, отец Алексея, Василий Тыранов был известным бежецким цеховым мастером серебряного чеканного и медного мастерства. А это серебряные ложки, посуда, чеканка, оклады церковные, кольца, сережки, и совершенно не обязательно ремесленного уровня: многие дошедшие до нас изделия весьма высокохудожественны. Ремесло отца унаследует затем только младший сын Александр, а вот старший Михаил обнаружит ранний талант иконописца. Отец этому не будет противиться и отдаст его в Калязин, к мастеру-иконописцу Прянишникову: искусство в семье уважали, однако дальше иконописи никто, кроме Алексея, в семье не продвинулся.