Конец истории, вернее, начало Towa Yowa был таков: те пятеро выбрали себе новое название для нашей совместной работы, и с тех пор, как только подворачивается случай, я работаю с ними. А альбом 2017 года NOVEMBER стал нетленным тому свидетельством. Как и работа с Ольгой Залесской, автором-исполнителем из Минска, которую очень рекомендовал в письме от атташе по вопросам культуры посольства Беларуси. Он был на моём концерте «За мир» в Русском Доме в Берлине, в ходе которого вспомнил свою знакомую – автора-исполнителя из Минска, – мысли и действия которой были, по его мнению, очень схожи с моими. Конечно же, я захотел познакомиться с Ольгой, и это произошло 9 мая 2016 года у мемориала советским солдатам в Трептов-парке в Берлине.
В белорусском посольстве я познакомился с Эдуардом Птухиным, осетином и бывшим гражданином Советского Союза, исповедующим православие, офицером, воевавшим в Афганистане. Эдуард уже несколько лет живёт в Берлине, занимается строительным бизнесом, а также руководит обществом Obelisk Internationale. V., которое борется за увековечивание личной памяти солдат, захороненных в братских могилах, и устанавливает мемориальные таблички. Эдуард делает это не только для советских воинов: также он находит братские могилы якобы неизвестных немецких солдат, хотя в документах есть все фамилии. Его работа непростая, ведь в Германии очень серьёзно относятся к охране исторических памятников, особенно таких, как мемориал советским солдатам в Трептов-парке, и никому, даже такому обществу как «Обелиск», не разрешают устанавливать мемориальные таблички с именами и личными данными солдат.
Эдуард – очень приятный и проницательный человек, и ему не составило труда убедить меня спеть 9 мая у мемориала в Трептов-парке. Туда же атташе по вопросам культуры Белоруссии Алексей Жбанов пригласил и автора-исполнителя из Минска Ольгу Залесскую. Она опоздала на моё выступление с другом, баянистом Хайнером Фрауэндорфом, не застала она и ансамбль Towa Yowa, но зато привезла с собой украинского автора песен Сергея Джигурду и своего азербайджанского друга Алексея Галыбина. Оба они жили в Москве, и в них ещё бились старые советские сердца, о чём я узнал в первый же вечер. Мы быстро познакомились, и Эдуард повёл нас туда, где находились братские могилы. В течение двух дней «Обелиск» проводил здесь акцию: школьники рисовали на листах бумаги подобие мемориальных плит, записывали имена, фамилии, воинские звания и годы жизни погибших солдат. Эти цветные листки они прикрепили прищепками на натянутую вокруг могил верёвку. Люди зажигали свечи. Этим вечером, 9 мая, царила торжественная тишина, а меня не покидали мысли о том, что я прочёл на листках-надгробиях. Многим из павших советских солдат не было и двадцати. Кто-то погиб 7, 8 или 9 мая 1945 года – то есть за несколько часов до или даже после окончания войны, после невероятно тяжёлого похода на Берлин. Тысячи километров сквозь войну, рискуя жизнью, сражаясь, убивая и спасая жизни, испытывая душевные страдания – и погибнуть здесь, в Берлине, когда уже был подписан акт о капитуляции. Внутри меня всё сжималось – это была смесь грусти, ужаса и гнева. Ольга, с которой я был знаком всего несколько часов, видимо, всё это время наблюдала за мной, за тем, как я боролся с подступающими слезами. Неожиданно она взяла меня под руку и сказала по-русски: «А сейчас пойдём выпьем. Ты же ещё не знаешь – я врач». Она засмеялась, и у меня на душе вновь стало светло.