Теперь, спустя двадцать два года, он сидел рядом – такой уверенный мужчина, умевший быстро принимать решения, за которым она жила как за каменной стеной. Но в то время он был далёк от нынешнего себя.
Диана переживала прошлое, словно снова там оказалась. Столько лет минуло, а она помнила всё до мельчайших подробностей, как будто всё происходило на прошлой неделе.
Разругавшись тогда с Владимиром, она решила, что, пожалуй, расстанется с ним. Парней вокруг навалом. Не смог, понимаете ли, объясниться с родителями.
Раз ему лучше с мамой и папой, значит, так тому и быть. Злилась она в то время, не могла понять и изнывала от обиды: как это он вместо того, чтобы отправиться с ней, которой клялся в бесконечной любви, выбрал ехать с родителями? Вот Оле зуб удалили, меж тем она всё равно поехала с Дианой за компанию, когда Владимир, совершенно здоровый и непозволительно послушный сын, как она считала, взял и отказался.
В студенческом лагере Диану и Олю поселили в одном из деревянных домиков, походивших друг на друга, будто близнецы, располагавшихся вдоль берега моря. В домике стояли две кровати, у входа под невысоким потолком – палка, на которой висела шторка в цветочек, а за ней – полки, это было подобие шкафа. Напротив него стоял квадратный стол на металлических ножках с двумя стульями, и над ним – окно с маленьким подоконником. Тонкие жёлтые занавески с оранжевыми цветами в тон шторке «шкафа». Диана поразилась, насколько внутри домик походил на вагонное купе, только без верхних полок. Казалось, что вот-вот поезд тронется и послышится стук колёс.
Подруга взяла с собой анальгин, димедрол, ещё какие-то лекарства и первые дни их принимала, после чего в девять вечера ложилась спать. Диане пришлось вечерами ходить на дискотеку одной и гулять по лагерю, по берегу моря, коротая время.
Пока Диана предавалась воспоминаниям, Владимир поначалу наслаждался её молчанием. Вести машину без голоса жены было спокойно, и не надо было ни о чём думать. Супруга не то чтобы очень много говорила, и тем не менее в силу своей женской природы долго молчать не могла. Когда пошёл третий час, а Диана так и безмолвствовала, он слегка насторожился и не удержался, чтобы не поинтересоваться:
– Дорогая, ты вообще хорошо себя чувствуешь?
Она не ответила. Владимир повторил вопрос: