Владимир прекратил ходить взад-вперёд, встав так, чтобы тоже видеть всю компанию. Ему страсть как хотелось курить, в прошлом году он бросил, а сейчас бы это ему, безусловно, помогло успокоиться и не вести себя как истеричка. Он всегда держал себя в руках. Да, ситуация невероятная и премерзкая. Он восторгался стойкостью и спокойствием Пенгаловой Дианы и одновременно злился на себя. Силился ввести себя в рабочее состояние для принятия решения, что делать дальше. Дети-то, дети, они же ни в чём не виноваты и не знают, как круто перетасована колода.
Глядя на супругу, он вспоминал, как в тот судьбоносный год семестр уже начался, а Диана на занятиях не появлялась. Он не звонил. Опасение получить статус бывшего парня сдерживало его от того, чтобы поднять трубку и набрать её номер. Пришла она лишь неделю спустя. Диана вбежала в аудиторию перед самым началом. Владимир, как всегда, сидел на последнем ряду. На несколько мгновений глаза их встретились. Она ему улыбалась как ни в чём не бывало. Сердце Владимира резко заколотилось, дыхание участилось, и это продолжалось ещё несколько минут после их молчаливого примирения: «Неужели она на меня не сердится?» – думал он. И на перемене подошёл к девушке. С каждым мгновением пульс его учащался, и становилось трудно глотать.
– Ты ни разу не позвонил. Разлюбил? – спросила она, кокетливо глядя на него.
– Что ты? Хотя могу задать тебе тот же вопрос. Я ждал хоть одной весточки, но нет, ты же гордая, а я маменькин сынок, так, по-моему, ты тогда сказала. Диана, милая моя, прости, а? – он обнял её, и она не отстранилась.
– Да. И снова повторю: маменькин сынок и папенькин, – кокетливо проговорила Диана. Она улыбалась и глядела на него своими лучистыми глазами.
– Снова ты. Ну да, ну да. Я осёл. Надо было мне с тобой ехать. Скучал и страдал все дни без тебя, любовь моя.
– Ладно. Осёл не козёл. Проехали и забыли. Мне нужно с тобой поговорить, – прошептала Диана.
– Я слушаю, давай выкладывай. А ты не разлюбила меня?
– Вот ты спросил. Неужели я позволила бы себя обнимать, если бы не любила? Давай не здесь поговорим, – сказала она, высвобождаясь из его объятий.
– Так можно сбежать, мне не терпится узнать то, что ты хочешь сказать, – заговорщически прошептал он ей на ухо.
Парень, что подшучивал над ним в поезде, проходя мимо, произнёс, хоть и с подтруниваем, однако добрее: