Теперь, в фойе, Владимир смотрел на жену и разрывался между жалостью и злостью. Он обожал дочку, старался уберечь её от всего, что могло бы ранить его беленькую девочку. После того как он нежданно-негаданно познакомился с биологическим отцом своей дочки, ему казалось, что он ещё больше любит свою маленькую девочку. Но как она перенесёт такой жуткий удар, что её любимый – родной брат? Владимир даже представить себе этого не смел. Бедная, бедная Диа. Как сказать-то им, детям? Как разочаруются они в родителях, да что в родителях – в жизни. Беда – она столько лет жила рядом. Какая это пытка для всех. Только сейчас он заметил, что супруга Акима безучастно сидит с рассеянным взглядом, медленно раскачиваясь, и обратил внимание, что все смотрят на неё, даже его Диана, переставшая рыдать.
Аким подошёл к жене, присел на корточки перед ней, взял её руки и сказал:
– Ди, дорогая моя, прости, я не управлял собой тогда. Я…
Не успел он продолжить, как она, сфокусировав на нём взгляд, закричала, да так, что все вздохнули:
– Они не родственники! Нет! Всё не так, не так, не так!
Наступила такая тишина, что слышно было, как идут часы, висящие на дальней стене в фойе.
– Акимушка, милый мой, наверное, ты думаешь: как это я ещё не вцепилась тебе в волосы и не устроила сцену у фонтана, а я не знаю, что делать. Я в ужасе от всего этого. Всё это никогда не должно было быть кем-либо узнано, кроме меня и моей мамы. Ан нет. Смотри, как жизнь над нами глумится.
Она не плакала, смотрела на него и гладила его по голове, а он, стоя на корточках, боялся, что она остановится, и в то же время всем своим нутром не хотел слышать ничего неприятного. Говорила Диана каким-то нетипичным для неё голосом. Такой он её никогда не видел. Разве что… пожалуй, видел, когда приехал за ней в роддом. Да, она первое время тогда была примерно такой.
Аким учился и работал на кафедре. В связи с рождением сына Диана взяла академический отпуск. Тогда они жили с её родителями. Его мама бывала у них редко, поскольку, хоть отношения у родителей и сложились хорошие, по-настоящему родственными они стали, только когда Артёму исполнилось года четыре. Матрёна Лифантьевна почему-то ожидала, что будет непременно внучка, а когда родился мальчик, не то чтобы разочаровалась, нет, но активности не проявляла.