– Тут ещё есть загвоздка, – вступила жена Владимира, – сможем ли мы с вами стать дружественными сватами после того, что здесь вышло из тени?
– К тому же, – заговорила Пенгалова, – знают моя мама и мама Дианы каждая свою часть правды. Что с этим делать? Рассказывать им вторую часть? – Все приметили, что она впервые за день назвала по имени ту, с которой изменил её горячо любимый супруг, доселе считавшийся верным.
– Слушайте, нам надо где-то переночевать. Думаю, можно договориться в этом доме отдыха, – вышел с предложением Аким.
– Только здесь, в административном здании, – продолжил Владимир.
– Это само собой разумеется, в домиках после всего невозможно, – согласился с ним Аким.
На том и остановились, договорившись завтра продолжить обсуждение. И уж коли отпала необходимость разыскивать детей, появилась возможность спокойно обдумать. От вынесенного вердикта зависело очень многое.
Получалось, что ежели не говорить детям, то они никогда не должны будут ничего узнать. А коли рассказывать, то сделать надо настолько мастерски и дипломатично, дабы не потерять их навсегда. Пока все склонялись к решению, чтобы тайну сохранить. В то же время им предстояло наметить последующие действия. Случайно вскрытые тайники порядком потрепали нервы четвёрке взрослых, окунувшихся в своё прошлое с головой. Основное составляло то, что если дети узнают потом об этом не от них, то родители уж точно потеряют их доверие.
Ночь для супругов Пенгаловых и супругов Здравовых оказалась, пожалуй, самой трудной в их жизнях.
Владимир сидел на балконе и мучительно думал, вспоминая их с Дианой учёбу, романтические прогулки в Кишинёве, как принесли домой дочку, маленькую Дию. Аким дал ему пачку сигарет, и он её почти всю выкурил. Диана выпила успокоительное, легла и вскоре забылась беспокойным сном. Только когда начался рассвет, он прилёг. Ему казалось, что спать совсем не хотелось, меж тем глаза сами закрылись, и он мгновенно заснул.
Проснувшись, Владимир увидел, что жены рядом не было, он вышел на балкон. Она стояла и смотрела вдаль. Подойдя к ней, он спросил:
– Что же нам делать?
– Будешь со мной разводиться? Поступок мой не имеет срока давности. Прости меня, прошу, – говорила она, утирая слёзы, бледная и похудевшая за последний день. Губы её тряслись. – Прости, молю. Жить без тебя не смогу, Вовочка. Не бросай меня, – говорила она, сползая вниз и почти падая на колени.