Тайга молчала, проглатывая скрип колёс.
– Никто не узнает, – шептал он, лихорадочно оглядываясь на свой драгоценный груз. – Отряд разбит. Они там… – он кивнул в сторону покинутого лагеря, – просто сгинули в тайге. Пропали без вести. А я… меня никогда и не было. Я начну всё с чистого листа.
Он глубоко вздохнул, и плечи его расправились. На лице застыла странная, напряжённая улыбка.
– «Борьба меняет жизнь», – передразнил он мёртвого Белова. – Нет, товарищ командир. Золото меняет жизнь. И теперь я сам себе командир.
Лошадь осторожно ступала по каменистой тропе. Путь становился всё опаснее: справа – обрыв и сосущая чёрная пустота воды, слева – нависающие скалы. Дорога сузилась до узкого карниза, и колесо подводы пару раз опасно чиркнуло по самому краю.
– Тише ты, кляча, – процедил Григорьев, натягивая поводья. – Ухнешь – и всё прахом.
Сверху донёсся шорох, будто кто-то огромный и невидимый поворочался во сне. Григорьев замер, вцепившись в вожжи. Мелкий камешек сорвался со скалы, цокнул по колесу и с лёгким плеском исчез в воде. Он резко выхватил винтовку.
– Кто там? ! – хрипло крикнул он в темноту. – Выходи!
Тишина. Лишь утробный гул воды внизу да испуганное дыхание лошади.
И тут сверху донёсся грохот. Уже не камешек – целый валун покатился вниз, увлекая за собой другие. Лошадь дико заржала, вздыбилась. Григорьев, выронив винтовку, отчаянно вцепился в поводья.
– Вперёд! Н-но, тварь!
Сверху нарастал тяжёлый, перемалывающий гул. Камнепад. Лошадь, обезумев от страха, рванулась, теряя опору. Колесо соскользнуло с карниза. Подвода накренилась. Отчаянный, тонкий крик Григорьева потонул в грохоте падающих камней и предсмертном ржании.
Огромная глыба ударила в центр подводы, и треск ломающегося дерева слился со звуком последнего конвульсивного выдоха. Телега, ящики, лошадь и человек – всё это единой, корёжащейся массой рухнуло в чёрную воду.
Тяжёлый всплеск на мгновение нарушил покой озера. Волны всколыхнулись, разбежались кругами, подёрнулись рябью и снова разгладились.
Озеро вновь стало безмятежным, и в его чёрном зеркале, как и прежде, равнодушно отражались вечные звёзды.
***
Квартира Софии располагалась в старом доходном доме на Петроградской стороне – из тех, что каким-то чудом пронесли своё строгое величие сквозь все бури двадцатого века. Парадная, где с высокого потолка облетала позолота, а старый лифт с панелями из тёмного дерева нехотя полз вверх, пахла пылью и прошлым.