– Это еще почему?
– Слишком мрачные для веселых журналов и слишком веселые для мрачных. Ни под чье настроение не подхожу.
– А может, дело не в вас, а в редакторах? – предположила она так просто, будто это само собой разумелось.
– Тоже мысль. Только вы потише, – зашептал я. – Я как раз к одному такому на пятый этаж ехал. Еще услышит – обидится на всю жизнь. А вы кем будете?
– Я психиатр. Помогаю людям разбираться с тараканами в их головах. Боязнь замкнутых пространств, например, – мой профиль, – и она улыбнулась.
– Выходит, вы сейчас при исполнении, – заметил я.
Мы доели первый мандарин, потом второй. Я рассказал ей сюжет своего самого провального рассказа, а она – историю пациента, который панически боялся пуговиц. Я и не заметил, как зажигалка в моей руке стала горячей. Время перестало существовать.
– Занятно, – протянула Маша, когда мы замолчали. – Иногда нужно оказаться в железной коробке в полной темноте, чтобы понять, что сидеть на полу с незнакомым человеком и есть мандарины – чертовски приятное занятие.
– Может, это и есть удача?
– Вы в нее верите?
– Стараюсь.
Вдруг лифт содрогнулся, как от озноба, свет судорожно замигал и включился. Мы аж подскочили. Кабина нехотя поползла вверх и с лязгом остановилась. Двери открылись. В проеме стоял лифтер – брыластый, как бульдог, которому сообщили, что косточку он сегодня не получит.
– Опять? – проворчал он. – Говорил же, не больше трех человек! Соберутся толпой и шастают!
Мы переглянулись и фыркнули от смеха.
– Простите, – сказала Маша, стараясь сохранить серьезное лицо.
– Не будем… больше, – пообещал я.
Мы вышли на площадку, и я почувствовал, как что-то внутри оборвалось. Будто фильм кончился на самом интересном месте.
– Знаете… – начал я, чувствуя, как слова застревают в горле. – Может, мы могли бы продолжить… Лимонад, мороженое?
– Я только за, – кивнула она. – Но с одним условием.
– Каким?
– Вы дадите мне почитать свои рассказы. – Она сделала короткую паузу и, чуть прищурившись, с лукавой усмешкой посмотрела на потолок, в сторону квартиры того самого редактора. – Вдруг я смогу поставить им правильный диагноз.
– Идет, – кивнул я. – А вы здесь живете?
– К тете пришла. Квартира шестьсот три. Она у меня бывшая балерина. Представляете?
Она рассмеялась, и я, глядя на нее, отчетливо понял, что этот застрявший лифт – лучшее место, где я оказывался за последние лет десять.